Эти новые земли, что мы нашли и исследовали… мы можем по праву назвать Новым Светом… это континент более густонаселенный и более изобилующий животными, чем наша Европа, или Азия, или Африка.
«7 июля, — записала Али, — стоянка № 39, глубина 5012 фатомов, температура 97 градусов по Фаренгейту. Сегодня мы достигли первой шахты».
Она огляделась. Как все это описать? Стереодинамики заливают грот музыкой Моцарта. Свет режет глаза — электричества в избытке. Пол усеян винными бутылками и куриными костями. По камням двигаются извилистой цепочкой пятьдесят ученых — грязные, заросшие, огрубевшие за долгий путь.
Они танцевали конгу под «Волшебную флейту». «Ликование», — вывела Али печатными буквами. Вокруг бушевало веселье.
До сегодняшнего полудня царило всеобщее молчаливое сомнение, что шахта окажется на месте. Геологи ворчали; по их мнению, для этого нужны немыслимое мастерство и точность, учитывая, что коридоры извиваются словно ужи. Но, как и обещал Шоут, тут лежали цилиндрические контейнеры, спущенные с поверхности. Сверху пробурили океанское дно и опустили груз строго в заданную точку на пути экспедиции. Если бы инженеры ошиблись и поместили груз хотя бы на пять метров правее или левее, он остался бы в скальных породах и пропал безвозвратно.
Возвращение к цивилизации было бы под большим вопросом — запасы продуктов подходили к концу.
Теперь провизии, одежды и прочего хватит на следующие восемь недель. Да еще сегодняшнее вино, музыка и голограмма выступления К. К. Купера с похвальной речью. «Вы — творцы истории!» — вещало его маленькое лазерное изображение.
Впервые почти за пять недель Али смогла отметить на своей ежедневной карте точные координаты: 107 градусов 20 минут западной долготы и 3 градуса 50 минут северной широты. На обычной карте земной поверхности их положение можно было определить так: где-то южнее Мексики, в голубых безбрежных водах. На карте океанского дна их можно было поместить в районе подводного горного хребта Колон, у западного края плиты Наска.
Али отпила глоток присланного «Гелиосом» шардоне.
Запела свою печальную арию Царица ночи, и Али прикрыла глаза. У кого-то наверху есть чувство юмора. Волшебный подземный мир Моцарта! Хорошо хоть не прислали «Осуждение Фауста».
Три похожих на ракеты цилиндра длиной по сорок четыре фута лежали среди кусков скальной породы, выломанных буром. Отломанные люки валялись среди спутанных тросов — этакое гнездо стальной крысы; сверху просачивалась и капала соленая вода. Из трехфутовой дыры в куполе грота свисали разные концы — кабель связи, два кабеля питания, один — для передачи личных видеопосланий. Один из носильщиков уселся рядом с силовым кабелем, приготовив для зарядки целую горку аккумуляторов — от налобных и карманных фонарей, лабораторных приборов и ноутбуков.
Интендант Уокера и его помощники работали без перерывов — разбирали полученные припасы, укладывали коробки, выкрикивая номера. Кроме всего прочего «Гелиос» доставил вниз почту — из расчета по двадцать четыре унции на каждого.
Принеся обет бедности, Али привыкла также довольствоваться и скудными известиями от близких. И все же ее разочаровало, как мало почты прислала Дженьюэри. Сенатор, как обычно, писала от руки на официальном бланке. Письмо отправлено две недели назад; конверт вскрыт — видимо, Дженьюэри это предвидела и ограничилась общими словами. Она уже знала о событиях в Эсперансе, и ее мучило, что Али отправилась дальше.
«Ты теперь… Где же ты? Не близко и не далеко; я тебя не вижу, но ты со мной… Али, у меня как будто что-то отняли. Ты исчезла, словно тень в ночи, а мир и так слишком велик… Пожалуйста, позвони или напиши при первой же возможности. И, прошу тебя, возвращайся. Если другие захотят вернуться — иди с ними».
В письме намекалось и на успехи «Беовульфа»: «Работа над проектом дамбы продолжается». Это было условное обозначение поисков Сатаны. «Но к местности пока не привязывали, координаты уточняются». По какой-то причине Дженьюэри вложила в письмо несколько фотографий Туринской плащаницы и объемное компьютерное изображение отпечатка головы. Али не поняла для чего.
Она смотрела на лагерь. Многие уже распаковали свои посылки, съели домашние гостинцы, показали друг другу фотографии родных и близких. Каждый что-то получил — даже солдаты и носильщики. Только Айку ничего не прислали. Перед ним была новая бобина с альпинистской веревкой — в яркую полоску. Он измерял ее, отрезал и подпаливал концы.