Прекрасные тела

Когда ария закончилась, и голос Карузо смолк, Клер поднялась, порозовевшая от длительных водных процедур. У нее даже кожа на кончиках пальцев сморщилась. Судя по всему, она провела в ванной полдня. Был уже седьмой час. Клер поняла, что опаздывает на вечеринку, но тут же улыбнулась: подруги знают, что она опоздает. У них даже существовал уговор: если праздник начинается, к примеру, в восемь, то Клер надо приглашать к семи.

Клер Молинаро обитала в собственном часовом поясе. Она жила не по «восточному времени», а по «международному времени Клер». Иногда она переставляла свой внутренний таймер на семь часов вперед, словно все еще — мыслями и душой — оставалась за границей, где так часто бывала. Таким образом, находясь в Нью-Йорке, Клер бодрствовала ночью, и подобный режим ее вполне устраивал.

Клер всегда казалось, что она плывет против течения, движется против ветра. Другие шли на работу, а она домой; она нередко меняла местами день и ночь, завороженная волшебным блеском ночных огней. На протяжении почти всей своей «карьеры» она выступала в заведениях, работающих до четырех утра, а потом еще тусовалась с другими музыкантами. Только под утро приходила она в «Тереза-хаус», в комнату, где ее ждали цветы и птица, спрятавшая голову под крыло.

Возможно, больше всего Клер любила возвращаться домой на рассвете… Иногда она могла пройти по пустынным улицам целые мили. Казалось, Нью-Йорк принадлежит ей одной — как во сне… Сомнамбулическая прогулка по лунным тротуарам… Клер могла бродить до тех пор, пока ее

город не проснется. Ей нравилось смотреть, как дворники убирают улицы, нравилось вдыхать воздух, пропитанный ароматами кофе и горячих багелей. [63]В такой час она любила заглянуть в соседнюю, открытую круглые сутки лавку, стараясь подгадать к тому моменту, когда пачка свежей «Таймс» — шмяк! — уютно шлепнется на прилавок. После ночных прогулок Клер легко приходила в себя и вскоре была готова к новому дню, причем в будущее она смотрела не просто с надеждой, но еще и в предвкушении какого-то сюрприза. При этом она органично сочетала тягу к неизведанному с преданностью давно знакомым и любимым вещам.

Вот и теперь с наступлением темноты биоритм Клер достиг наивысшей точки. Она стала бодрее, подвижнее, активнее. Свечи, горячая ванна, пена, даже большое жесткое полотенце на батарее — все напоминало ей о Ночи Ночей… о той ночи, подробности которой так хотели знать подруги… Какое слово подобрать ей для своего состояния? Клер была вовсе не в восторге от привычных, обыденных выражений — «забеременела», «в положении» или, не приведи господь, «залетела», как говаривали в ее родном городке Старуха, штат Пенсильвания. (На самом деле город назывался Старрукка, но Клер с детства привыкла переиначивать название.) Нет, она бы никогда в жизни не сказала: «Я залетела». Если бы ей все-таки пришлось определить происшедшее с ней, она остановилась бы на слове «зачала». Да, «зачатие» лучше всего подходило для случая Клер, ведь беременность преобразила ее и в духовном плане.

Насколько откровенной собирается она быть с подругами? Стоит ли рассказывать им все?Клер задула свечи, вставленные в горлышки стеклянных сосудов разных цветов и форм. Эти свечи были свидетелями происшедшего с ней. Они освещали два обнаженных тела — ее и Дэвида…

Клер насухо вытерлась, с улыбкой вспоминая радости той ночи. Ночь Ночей, о да. Ладно, кое-что она им расскажет, поделится с ними своим удовольствием. Клер потрясла головой, пренебрегая феном. Пусть волосы сохнут сами, но только чтоб высохли хорошенько: слишком уж холодный сегодня вечер, чтобы выходить на улицу с мокрой головой. Теперь простуда для нее непозволительная роскошь.

На туалетном столике образовался целый натюрморт из вещей, от которых ей ныне пришлось отказаться: маленький кисет с отличной травкой, пачка турецких сигарет, графинчик «Метаксы», кофеварка на одну чашку и загадочные зеленые таблетки. Это были таблетки от простуды, и получила их Клер от студента-медика в Альпах. Клер хихикнула, вспомнив, как простудилась, позируя, стоя обнаженной на лыжах, у самой вершины Маттерхорна. [64]Как ни странно, таблетки тогда подействовали, но что в них содержалось?

«Противопоказанные мне товары со всего света», — думала Клер, с жадностью поглядывая на свою коллекцию. Ладно, вот ребенок родится, тогда… Но как трудно было поверить, что всего через несколько недель настоящий ребенок, ее ребенок… поселится здесь, в комнате № 312.

Боже мой, но где же его положить? Комната завалена вещами до самых потолочных балок. Пока ребенок занимал самое удобное место — внутри Клер. Они были как матрешки, один в другой. Но вскоре ему потребуется новое, куда большее пространство. Словно предвкушая этот момент, малыш ткнулся в татуировку на округлом животе Клер. Ребенок будет таким же активным, как она сама, будет так же любить приключения. Как и тот мужчина… отец. Она с улыбкой вспомнила его рюкзак. Он тоже много путешествовал и тоже «все свое носил с собой».