Прекрасный город Юнивелл (СИ)

 Эти слова подействовали на меня лучше ледяного душа. Я схватил пиджак, завалившийся за кресло, и тот час вылетел из дома. До этого момента, я готов поклясться, мне было плевать на этого ребёнка и на его мамашу. Но сейчас перед глазами мелькали ужасные изображения, что получил аппарат УЗИ, и мне стало плохо. Плохо настолько, что я влез в забитый людьми вагон электропоезда и мне было абсолютно наплевать, как на меня смотрели люди. Какое мне до них дело? Пусть смотрят, пусть завидуют, какое это вообще имеет значение и почему меня это так пугало раньше? Память о том, что растёт в утробе Алессы – вот что важно, и вот что по-настоящему пугает.

 Мой путь до больницы прошел как в тумане. Может я просто не до конца проснулся, а может боль пульсировала в голове настолько сильно, что я и не заметил, как оказался около палаты Алессы, где меня ждал брат.

 Вид у него был неважный, а у меня, наверное, и того хлеще. Обмолвившись с врачом парой фраз, которые я пропустил мимо ушей, Алистер простоял рядом со мной несколько минут, в то время как я зачем-то уставился на план эвакуации, и потом сказал:

 - Что будем делать?

 - Я – лабораторная крыса, - я не узнавал собственный голос, - а ты – врач. Ты и думай.

 - Это твоя жена, я не могу принимать это решение вместо тебя.

 - Я… - Я сейчас просто не способен трезво мыслить. – Здесь есть лаборатория?

 - Конечно, правда, куда более убогая, чем твоя в БиоВиме, но всё же…

 Я прошел мимо поста медсестёр и зашел в кладовую. Пухленькая, коротко стриженная женщина в белом халате тот час запротестовала, возмущённая тем что я без спроса полез туда, но стоило мне показать ей свой пропуск, выданный на работе, она тут же утихла. Я взял шприц и несколько пластиковых колб и вернулся к палате Алессы.

 Она сидела на кровати, лицо её было белым, белее, чем от генома - просто снег. Глаза красные, опухшие, она, должно быть, плакала всё утро, как врач сообщил ей о том, что увидел. Мне стоило предупредить этого безмозглого кучерявого коротышку, чтобы он не говорил ей ничего, но уже поздно.

 Я вошел в палату, и взгляд красных глаз жены медленно передвинулся на меня. Она ничего не говорила, долгий плач напрочь лишил её голоса, да и сказать ей было нечего. Она считала, что этот ребёнок мой, и возможно думала, что только поэтому я на ней женился. Теперь она знала какого урода носит, и была уверенна, что я от неё уйду. Как бы мне этого хотелось, но наш уговор с Джейсоном не имеет сроков и условий: мне придётся быть её мужем долгие мучительные годы.

 Я присел рядом с Алессой на край постели, продезинфицировал участок рядом с веной и набрал практически полный шприц. Чтобы узнать причину подобной внезапной мутации, мне понадобится много образцов и уйма времени. Может, она даже уже родит к тому моменту, как я смогу понять, что же произошло.

 Молча, я надел на шприц колпачок и вышел из палаты. Увидев ту пухленькую медсестру, я попросил её отвести меня в лабораторию. Она оказалась неподалёку.

 Действительно, количество оборудования и реагентов здесь было много меньше, чем имелось в моём распоряжении на работе, но чтобы проводить качественные реакции много не нужно. Мне предстояло найти наркотический след в биологическом стоге сена. Будь это образец крови любого нормального человека, не живущего в Дории, было бы куда сложнее, но эта алая жидкость, что течёт в венах практически всех дорийцев, чиста. Несмотря на ошеломляющее число синтетических продуктов и химических примесей, которые находятся в пище, все они не оставляли и следа ни в крови, ни в тканях, нигде. Страдает только мозг.

 Первые несколько проб были проверены стандартными методами, к которым я прибегаю едва ли не ежедневно. Цель их всех одна и та же, но подходы разные, благо, оборудование больничной лаборатории позволяло провести их все. По нулям. Дальше – интереснее. В течение нескольких часов я разбирал образцы крови по молекулам, рассматривая по-отдельности едва ли не каждую. Попытался определить вид возможного наркотика и даже проверял на те, которых, вроде бы, в Дории нет вообще. Всё чисто. В течение пяти часов результаты анализов были одни и те же – ничего, никаких лишних компонентов, образцовые образцы, хоть эталон с них рисуй.

 Алистер заходил пару раз и пытался со мной заговорить, но я даже не смотрел в его сторону. Я пытался воспринимать всё это как работу, отторгая мысли о том, что изучаю ДНК Алессы. В нём нет отклонений, совсем.