Читаем Прексасп полностью

Я памятник себе воздвиг в персидском царстве,Чтоб видела толпа, что в нашем государствеБожественная власть решает все дела,И этот райский сад — ей слава и хвала.О, сколько здесь плодов сладчайших созревает,О, сколько влаги здесь, жары здесь не бывает,Деревья роднику густую дарят тень,И ласкою вода их тешит ночь и день.Вон антилопу тигр на части разрывает.Нам заграница корм для тигров поставляет.
А там вон, среди роз, газели скачут прытко,И столько роз и коз, что хватит всем с избытком.А гроты каковы? А скалы, птицы, мох?Нет, право, хороши. Я сделал все, что мог.Ненарушима здесь свобода и порядок,И райской жизни вкус неизъяснимо сладок.Гармония во всем, и все по нраву мне.Мой сад, мой парадиз, он удался вполне.

АТОССА

А кто царит в раю? Поведай, царь страны!

КАМБИЗ

Конечно ты, мой друг. Все прочие равны.

Уходят.


ПРЕКСАСП Они повернули совсем в другую сторону. А меня не заметили. Не заметили. Меня? Как долго еще, несчастный, ты будешь считать цепь неизбежности разрозненными звеньями случайностей? За что преследует меня провидение? Не заметили. Как бы не так. Забыли. Разве можно не заметить мою толстую задницу, когда я вот так лежу на брюхе, являя собой не слишком приятное зрелище? Разве можно забыть того, кто домогается внимания? Но если намерение не обнаружено, вопрос остается. Падает наземь.


Камбиз, Атосса.


КАМБИЗ

Сказал себе творец, на райский сад взирая:Трудней всех прочих дел созданье было рая.
Прекрасней ничего на свете не найти.Но я, Камбиз, сумел и бога превзойти.Мой садик невелик в сравнении с вселенной,Исчезнет скоро он из этой жизни бренной,Но ведь и божий рай давным-давно исчез.Земля не для него, он создан для небес.Я, здешний рай создав, могу собой гордиться.Рай божий моему в подметки не годится.

Уходят.

ПРЕКСАСП Ясное дело, он не видит меня в упор, значит, я недостоин его упрека. Что ж, не отрицаю, у меня есть недостатки. Раз я — не Камбиз, отличаюсь от Камбиза, то далек от совершенства. Кроме того, я не дорожу своими изъянами. Брань облагораживает человека, дьявольское начало исправляется наказанием; воистину, я люблю, когда меня бранят. Но он и не думал меня бранить. Он просто не сказал мне ни слова, ни доброго, ни злого. Ни наградил, ни обругал. Бросил на произвол судьбы.


Камбиз.


КАМБИЗ Кажется, там стоит мой Прексасп? Какая неожиданная встреча. Где ты так долго пропадал?

ПРЕКСАСП Всегда к твоим услугам, государь.

КАМБИЗ Нет, нет, я припоминаю, что во время моей помолвки в Мемфисе, в самый мой звездный час, тебя со мной не было. Другие люди окружали меня, разделяя мою радость. Люди нужны даже богу, коль скоро он создал их. Обо мне же говорят, что я не нуждаюсь ни в ком. Но я тебя прощаю. Я прощаю тебя, что бы ни было причиной твоего нерадения. Прощаю раз и навсегда. Не в моем характере забывать испытанную верность из-за какого-то необдуманного поступка. Расскажи мне, где ты шлялся?

ПРЕКСАСП Государь, я был в Сузах.

КАМБИЗ Да, в Сузах. Пожалуй, я не совсем удачно выразился. «Шлялся» — слишком сильно сказано. Ты же ездил туда по делам. Согласись, ты выбрал не самое подходящее время для деловой поездки, но старание остается добродетелью, даже если растрачивается по мелочам. Я прощаю тебе твое пребывание в Сузах.

ПРЕКСАСП Смерд, государь…

КАМБИЗ Знаю-знаю. Я слышал, он потерялся где-то в порту. Он был истинный государь, хоть и немного легкомысленный человек.

О нем ничего не слышно? Что говорят в Сузах?

ПРЕКСАСП Ничего не слышно? Неужели ты отрицаешь, что посылал меня в Сузы? И не помнишь, с какой целью?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Забытые пьесы 1920-1930-х годов
Забытые пьесы 1920-1930-х годов

Сборник продолжает проект, начатый монографией В. Гудковой «Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920–1930-х годов» (НЛО, 2008). Избраны драматические тексты, тематический и проблемный репертуар которых, с точки зрения составителя, наиболее репрезентативен для представления об историко-культурной и художественной ситуации упомянутого десятилетия. В пьесах запечатлены сломы ценностных ориентиров российского общества, приводящие к небывалым прежде коллизиям, новым сюжетам и новым героям. Часть пьес печатается впервые, часть пьес, изданных в 1920-е годы малым тиражом, републикуется. Сборник предваряет вступительная статья, рисующая положение дел в отечественной драматургии 1920–1930-х годов. Книга снабжена историко-реальным комментарием, а также содержит информацию об истории создания пьес, их редакциях и вариантах, первых театральных постановках и отзывах критиков, сведения о биографиях авторов.

Александр Данилович Поповский , Александр Иванович Завалишин , Василий Васильевич Шкваркин , Виолетта Владимировна Гудкова , Татьяна Александровна Майская

Драматургия
Руны
Руны

Руны, таинственные символы и загадочные обряды — их изучение входило в задачи окутанной тайнами организации «Наследие предков» (Аненербе). Новая книга историка Андрея Васильченко построена на документах и источниках, недоступных большинству из отечественных читателей. Автор приподнимает завесу тайны над проектами, которые велись в недрах «Наследия предков». В книге приведены уникальные документы, доклады и работы, подготовленные ведущими сотрудниками «Аненербе». Впервые читатели могут познакомиться с разработками в области ритуальной семиотики, которые были сделаны специалистами одной из самых загадочных организаций в истории человечества.

Андрей Вячеславович Васильченко , Бьянка Луна , Дон Нигро , Эдна Уолтерс , Эльза Вернер

Драматургия / История / Эзотерика / Зарубежная драматургия / Образование и наука