Прелесть

Значит, это Карсон прятался в темноте. Это его пуля сразила Боба Кастера. Это он посадил человека с винтовкой напротив гостиницы. Это он собирался хладнокровно пристрелить Стива в ущелье. Короче говоря, за Карсоном накопилось немало долгов.

Пули сбивали верхушки сорняков, шипели в траве, впивались в землю.

Барнс покрепче сжал рукоятку кольта. В горле стоял твердый ком, а на языке вертелось что-то вроде молитвы:

«Просто дай мне сделать выстрел, один меткий выстрел, больше ничего не прошу, один только выстрел…»

Проговаривая эти слова, словно боевой марш, он привстал на четвереньки и двинулся вперед.

Он не убегал от полыхающих револьверов, а полз им навстречу, полный мрачной решимости.

«Кроме меня, никого не осталось, — думал он. — Кроме меня, некому встать за Боба Кастера и его идеалы. За домашний очаг, за тучное стадо, за субботний вечер в городе. За место, где можно повесить револьверы на гвоздь.

Я уже давно ищу такое место, — думал он. — Потому что устал от порохового дыма. Мне надоело драться и проливать кровь. Но такого места мне уже не найти, и мои револьверы будут говорить, пока я способен держать их в руках».

Барнс приготовился к рывку. Сейчас он резко распрямит ноги и встанет в полный рост. Пуля, ударив в землю перед ним, осыпала лицо пылью. Еще одна срезала травинку над головой.

Издали донесся звук, похожий на барабанный бой. Ритмичный, еле слышный за оружейным грохотом и свистом пуль.

Выпрямившись, Стив поднял револьвер.

Перед ним была цепь стрелков. Темные фигуры, а за ними — сияющая куча углей, недавно бывшая городской тюрьмой.

Револьвер дернулся у него в ладони. Один из стрелков вскинул руки, закричал и упал ничком.

Чья-то пуля разорвала Стиву рубашку. Его револьвер дернулся снова. Еще один враг вздрогнул, сложился пополам и рухнул на землю. Как в театре теней, подумал Барнс.

Ногу ему расцарапали огненные когти. Свинец с гулом пронзил воздух рядом с его щекой. Перед Барнсом, словно светлячки, плясали огненные вспышки.

Вперед выскочил человек в белой рубашке. Черный галстук развевался на ветру. Из его руки вылетело пламя, и пуля больно ударила Барнса в бок.

Карсон! На него бежал сам Карсон в своей белой рубашке, нарядном жилете, при черном галстуке. Узел, должно быть, ослаб, и галстук мотался из стороны в сторону.

Стив почувствовал, как в руке подпрыгнул револьвер. Услышал возглас Карсона. Увидел, как враг оступился.

Но были и другие возгласы, крики и дробь копыт за пепелищем. Шум нарастал. Гикающие всадники врезались в цепь стрелков и смяли ее, верша свою месть револьверным огнем и лошадиными копытами. Над тюрьмой повис пороховой дым.

Барнс почувствовал, как револьвер выскальзывает из ослабевших пальцев. Понял, что ноги едва держат его, но приказал себе не падать. Он стоял во весь рост и смотрел, как к нему ковыляет Карсон.

Вместо правой руки у него была кровавая клякса. Пуля вошла в ладонь, разорвала ткани и раздробила кости. Левой рукой он шарил в кармане плаща.

Почуяв неладное, Барнс из последних сил бросился вперед. Он сорвался с места в тот самый момент, когда Карсон вынул руку из кармана и занес ее для удара. В руке блеснула сталь.

Барнс всем телом врезался в Карсона. Заметил, что клинок начал движение вниз, и выставил предплечье, чтобы блокировать удар. Нож угодил ему в запястье и располосовал руку до локтя, но из-за столкновения Карсон потерял равновесие и попятился, утратив свое преимущество.

С яростным воплем Стив перехватил руку Карсона, стиснул ее, словно клещами, вывернул и дернул на себя. Нож вылетел из онемевших пальцев. Карсон упал. Барнс прыгнул на него.

В глазах у него сгустился красный туман, тающий в черноте. Наконец от красного тумана остались две крошечные точки.

Его схватили за плечи, приподняли, оторвали от Карсона. Барнс пришел в себя.

— Вот и славно, старина, — сказал голос. — Нужно, чтобы хоть кто-то дожил до суда.

Барнс дернулся, пытаясь освободиться.

— Боб, — промямлил он, — это не ты. Тебя убили.

— Как видишь, нет, — сказал Кастер. — Пуля оцарапала голову. Я потерял сознание, но потом очнулся, и теперь как новенький.

Барнс стряхнул его руки, с трудом поднялся на ноги. Пошатываясь, глядел на окружающую его толпу и чувствовал, как в плече пульсирует боль.

Прямо перед ним стоял человек с такими огромными усами, что за ними не было видно лица.

— Парень, — сказал усатый, — с тобой хоть в горы, хоть в разведку.

Барнс хотел что-нибудь ответить, но язык не слушался.

— Я Рэндалл, — продолжил мужчина, — Джим Рэндалл. Энн — моя дочка. Могу сказать, что наши ребята сделают все, о чем попросишь. Ну, почти все.

— Пустяки, — просипел Барнс. — Ничего мне не надо. Разве что гвоздь, чтобы повесить револьверы.

— Мы их одолели, — сказал Рэндалл. — Почти все мертвы, а остальные улепетывают так, что пятки сверкают. Пора нам вернуться на свою землю.

Невысокая фигурка, выскочив у него из-за спины, бросилась к Барнсу.

— Нельзя было так делать, — всхлипывала Энн, — нельзя было оставаться в ущелье…

Барнс приобнял ее здоровой рукой.