Прелюдия 11

Но Кинтана не взял ее. К чему информировать команданте? Не исключено, Карлос солгал ему и сам послал Даниелу, сам подбил ее на этот невероятный поступок. Еще раньше, у перевала, когда Ласаро и Рико открыли ему план бандитов, в нем вновь вспыхнули старые подозрения. Даниела очень уважала команданте, может быть, он использовал свой авторитет, чтобы... Но она могла действовать и на свой страх и риск; вчера, например, она поехала с ним на «Тумбу катро», повинуясь прихоти и не доложив в штабе об отъезде. А на что она окажется способной, если появятся другие, более веские причины? Разве женщин поймешь? Он никак не мог забыть парня в узких брюках, которого встретил вчера по дороге в комендатуру, его натужную походку. А потом следы слез на лице Даниелы. И ее слова: «Можешь ты себе представить, чтобы один из нас дал уйти контрреволюционеру, забыв о своем долге?..» Вот он, ключ к загадке. Вот кто подбил ее — Мигель, отец ребенка Даниелы. А ведь он прошел мимо него, мог остановить, проверить документы, арестовать. Вся трагедия была разыграна на его глазах. Да, но Даниела?..

Рамон сделал несколько шагов в сторону грузовика, у которого стояли связанные бандиты. Их как раз обыскивали. Этот Мигель должен быть среди них. Он узнает от него всю правду — любой ценой! Но там оказались двое других, и лицо одного Кинтана уже видел однажды — это тот, который был в Эсперансе в одежде угольщика. Было темно, и Рамон посветил на лицо фонариком. Окровавленная повязка на лбу. В глазах ненависть и неприкрытая издевка:

— Ну, с нами-то вы справились, — процедил он сквозь зубы. — Ничего, за нами придут другие!

— Это их теперешний командир, Родригес, — объяснил ему сержант. — А этого ты знаешь, Рамон? Удачный улов! Майор Барро, «королевский тигр» из Сантьяго... Эй, Барро, где тебя расстрелять? В «казарме тигров» или в твоем девятом полицейском участке?

Пока солдаты запихивали Родригеса в кузов грузовика, подвели третьего пленного. Это тоже не Мигель. Кинтана взял у него документы. Серхио Фигерас. Вид у него был аховый, он скрипел зубами, стараясь не показывать боли. Но когда сержант соединил его наручниками с Барро, он закричал:

— Не с ним!.. Не с этим!.. Убейте меня, но только не это...

— Ты что, взбесился? — удивился сержант. — Одна банда, а корчишь из себя...

Кинтана не обратил на него никакого внимания, по его знаку обоих подняли в кузов.

— Одного не хватает, — сказал кто-то за его спиной. — За ним погнался Ласаро.

Вдруг он замер: к грузовику, никем не замеченный, приближался какой-то человек. Разглядеть лицо было, конечно, делом невозможным, но он сразу догадался, кто это: Даниела! Вот она уже оперлась о капот и тихо проговорила:

— Почему вы так задержались? И где Карлос?

Ей никто не ответил. Она стояла, покачиваясь, в своей изорванной униформе. Рамон нервничал. Ему было ясно, что он должен арестовать Даниелу: но хватит ли у него сил выслушать ее признание? Радист кричал в трубку:

— Дайте мне, черт побрал, команданте!

Со стороны долины донеслась длинная очередь. А теперь тишина. Рамон сделал шаг по направлению к Даниеле, она его пока не заметила. Молчание прервал голос радиста:

— Там что-то произошло. С Карлосом не соединяют. В Эсперансе сам начальник штаба, он хочет немедленно говорить с тобой.

Рамон повернулся, радуясь отсрочке разговора с Даниелой и нисколько не задумываясь над тем, что может означать этот вызов из Эсперансы. Трое солдат преградили ему дорогу. Они несли на носилках милиционера.

— Ему не поможешь, Рамон, — сказал один из них, — Это Ласаро. Мы не смогли его удержать, он как бешеный погнался за последним...

Все вокруг сняли фуражки. Вот и пришел конец группе «Прелюдия 11». А тот, кто больше других сделал для ее уничтожения, Ласаро, убит.

У машины Кинтана прижал трубку к уху. Услышал высокий голос начальника штаба. Лишь одна фраза дошла целиком до его сознания:

— Паломино только что покончил с собой!

Одна эта фраза — и его словно осенило! Картина последних дней и часов стремительно завертелась перед его глазами и стала наконец на свое место. Надо пойти к Даниеле!.. В этот момент солдаты подтащили к машине последнего бандита. Идти он не мог; прижимая руки к животу, он страшно стонал.

Даниела! Рамон был счастлив и одновременно испытывал чувство вины перед ней. Она настоящий храбрец и товарищ; он подумал о ней несправедливо. Да, иной раз подозрения затмевают разум... Надо поскорее увидеть ее!

Она стояла на коленях у тела Ласаро, сотрясаемая рыданиями. Рамон понимал, что с ней происходило, но это не снимает вины с него самого. Мигеля тащили к грузовику, он душераздирающе стонал. Увидев Даниелу, выжал из себя:

— Чинита, за что?.. Помоги мне, чинита, ну, помоги мне...

Кинтана видел, как задрожали ее губы. Но она не ответила Мигелю, даже не повернулась к нему. Когда его поднимали на грузовик, его вопли сделались совсем невыносимыми. Она закрыла уши руками, словно в отчаянии, а потом опустила их, пытаясь перебороть в себе страх перед этими ужасными криками. Рамон пошел обратно к машине с радиотелефоном, мимо догорающего «джипа».