Прелюдия беды

Ганни тяжело вздохнул. Он понимал, что после того, что он собирается сделать – он попадет на заметку. Доступ в систему ему будет закрыт навсегда, его причислят к потенциально неблагонадежным типам. В его дом в любой момент сможет наведаться БАТФ[38], найти там автомат и раскрутить дело лет на пять лишения свободы. Его внесут в черные списки и Министерство Юстиции с подачи Министерства безопасности Родины – прищучит его при первом же удобном случае. Это только в фильмах и книгах показывают, как положительные герои идут напролом, шантажируют государство, требуют от него, от государственных организаций каких-то действий в своих интересах – и им за это ничего не бывает, а проведенная операция заканчивается аплодисментами. На самом деле государство и государственные институты никогда не позволяли и не позволят, чтобы какой-то индивид шантажировал их, если это произошло – они обрушатся на него и раздавят всей мощью государственной машины. Но все это будет потом – а ганнери-сержанту Бунту помощь нужна была сейчас.

– Вот что, сэр. Я понимаю ваши проблемы и не требую помощи от вас. Но я готов побиться об заклад, что в нескольких ядрах от меня – находятся сотрудники говно-конторы. Будь добр, передай им, что я нахожусь здесь и думаю, не рассказать ли прессе что-нибудь интересное. Например, об операции «Небесное равновесие». Или – об операции «Южный Ветер».

Полковник внимательно посмотрел в глаза сержанта. Оба они понимали, что это значит. Скользкая дорожка, с которой очень легко сорваться.

– Ты уверен в том, что ты делаешь?

– Да, сэр. Уверен.

– Хорошо…

* * *

ЦРУшников оказалось трое. Двое «пиджаков» и один специалист нового поколения. Не так давно ЦРУ приняло так называемый «зеленый план», по которому приоритет при приеме на работу отдавался военным, прошедшим зоны боевых действий, желательно в составе подразделений специального назначения, еще желательнее – в качестве офицеров разведки. В составе разведывательного сообщества США отсутствовал такой инструмент как российское ГРУ, полноценное разведывательное ведомство, но с собственными отрядами спецназа, позволяющее и добывать информацию и тут же реализовывать ее без межведомственной бюрократии и волокиты. Необходимость такого ведомства стала понятна только сейчас, за право стать таким и соответственно получить огромные влияния боролись три структуры: ЦРУ, JSOC, объединённое армейское командование специальных операций и MARSOC, командование спецназа морской пехоты, которая имела хоть и небольшой, но разведотдел и чертовски много решительных и хорошо подготовленных парней, готовых по приказу отправиться в какую-нибудь страну, заканчивающуюся на «-стан», и вытащить нужного их стране бородатого ублюдка из любой, мать её, пещеры…

ЦРУшники провели его по зданию, завели в свободный кабинет, или как принято было говорить – офис. Один из них демонстративно поставил на стол и включил диктофон.

– Ваше имя и звание, сэр?

– Грегори Бунт, ганнери-сержант Корпуса морской пехоты США в отставке.

– Вы хотели сообщить нам какую-то информацию?

– Да, если у вас ее нет.

Ганни достал из кармана пленку и положил на стол. Краем глаза заметил, как напрягся тот, «зеленый», прошедший войну.

– Что находиться на этой пленке?

– На этой пленки запись моей дочери, Делайлы Бунт, гражданки США, которая находится в плену в Нигерии у боевиков исламистской организации Бока Харам.

– Эта пленка передана вами в соответствующие органы?

– Да, в Госдепартамент США.

– В таком случае, сэр, полагаю, делом вашей дочери уже занимаются. Вы должны понимать, что мы не можем вести себя как дикарь с огромной дубиной, размахивая ей направо и налево. В Нигерии существуют правоохранительные органы, есть определенный порядок сотрудничества. Рано или поздно, вашу дочь освободят.

– Сэр, все не так просто.

– А что здесь есть сложного?

Ганнери-сержант жестом показал, что надо выключить диктофон. ЦРУшник после минутного колебания сделал это.

– Проблема в том, что на этой пленке запечатлены три боевика помимо моей дочери. Двое из них в масках, потому что они не желают быть идентифицированными. Один из них без маски – и это, очевидно потому, что он как раз желает быть идентифицированным. Вероятно, это своего рода послание, мне или вам. Но я знаю этого человека.

ЦРУшники переглянулись.

– Откуда вы его знаете, сэр?