Преодоление игры

Войны внутри семьи часто носят грязный характер. Так было и тут, она долго выискивала на меня компромат. Еще перед нашей свадьбой ходила по Юриным одноклассницам, учившимся с нами в одной группе, и выспрашивала обо мне. Узнав, что я поступила в университет со своим мальчиком, а потом бросила его, она заподозрила меня в меркантильности и сильно напирала на это в разговорах с Юрой. Но этот взгляд на меня был сильно уж неорганичен и как–то не прижился.

И все же она не оставляла попыток запятнать меня и «вывести на чистую воду». Не гнушалась невоздержанным словом или подхваченным от недоброжелателей пересудом. В ход шли собственные представления о ситуациях и домыслы, основанные на своей практике жизни. Не скажу, что она прибегала к провокациям, но то, что случалось, толковала по своему, не пытаясь поговорить с нами, хотя любому понятно, что так истину не найдешь.

Однажды, когда у нас еще не было телефона, ей представился желанный повод. Мне на работу позвонила сестра и сказала, что поссорилась с мужем, после чего он выгнал ее на улицу, закрылся в квартире и теперь ей негде ночевать. Она слонялась по селу, делая вид, что гуляет. Это был скандал, который при ее должности завуча средней школы надо было немедленно гасить, пока он не получил огласки. Я выпросила служебную машину, предупредила Юру, что уезжаю на неопределенное время, и помчалась туда. Развернувшиеся события надолго задержали меня там, а когда в семье сестры страсти улеглись, оказалось, что уже стоит глубокая ночь. Водитель отказался возвращаться в город — он жил далеко от гаража и ему легче было заночевать здесь, чем добираться по пустому городу из конца в конец. Короче, домой я вернулась только утром. Что тут поднялось!

К сожалению, Юра долгое время не умел посмотреть на своих родителей со стороны, увидеть их уровень и оценить их опыт, а я вынуждена была считаться с этим.

У меня было немного больше преимуществ и по отношению и к нему, и к его матери. Первое из них состояло в том, что я выросла в селе. В отличие от города, где частная жизнь ограничена четырьмя стенами, в селе люди издавна живут более открыто. И на протяжении своих 18-ти лет, проведенных среди пяти тысяч славгородчан, мне удалось набраться ума, наблюдая многие семьи, их взаимоотношения в нескольких поколениях, и скопить базу данных для сравнения с той семьей, в которую я попала. Безусловно, такой материал был и у свекрови. Но во–первых, он на четверть века устарел, во–вторых, был набран ею на хуторе в тридцать семей, в-третьих, практически в отрочестве, когда мало что понимается, ведь она уехала оттуда в 15 лет. Ну, наверное, еще и то сказывалось, что она не была наблюдательной и вдумчивой, в отличие от меня.

Второе преимущество то, что я сама выросла в полноценной семье. По сути этого не было как у Юры, отец которого сидел все годы его взросления, так и у свекрови, рано осиротевшей. Поэтому я понимала не только интуитивно, но и на практике, как функционирует нормальная полная семья и в молодом своем веке, и когда взрослые дети обзаводятся своими семьями.

Все это вместе позволяло мне видеть, что с родителями моего мужа не все благополучно. В моих глазах они выглядели неразумными детьми, почему–то постаревшими, от которых мы с Юрой в некоторой степени зависим, живя в одной квартире. И коль жизнь их немало била и ничему не научила, то это говорило, что мое слово ими тем более не будет услышано. И я терпела.

Но от событий, разразившихся в то утро, мое терпение лопнуло. Пришлось громко указать на их недостатки, признаться, что они отнюдь не самые главные люди в моей жизни, что у меня есть сестра, благополучие которой мне дороже их покоя. Им это не понравилось, и случился скандал, после которого общаться друг с другом расхотелось. Интересно было наблюдать, как повела себя свекровь в ситуации, когда нормальные люди прибегают к молчанию на пару–тройку дней, а потом все равно начинают разговаривать.

Она вдруг пустилась во все тяжкие — решилась на бытовые пакости, надеясь вывести меня из равновесия. Естественно, делала такое, что ей самой казалось досадным, иначе говоря, она демонстрировала свои уязвимые места, указывала на то, что могло отравить ей жизнь. Я приняла игру и в точности повторяла ее поступки. Начала она с того, что было для нее привычнее профессионально, с обуви: взяла и забросила всю нашу обувь из коридора в нашу комнату, дескать, с глаз долой… И завертелось: я выставляю обувь в коридор, она — бросками возвращает в нашу комнату, причем когда нас нет дома. По правилам игры, я должна была делать то же самое. Поэтому в ближайшее время, когда они с мужем были дома и мирно смотрели телевизор, я принялась мыть в коридоре пол и с многозначительным видом занесла их обувь в их комнату, аккуратно разместив на видном месте. Интерес к обуви у нее сразу же пропал.