Преподобный Серафим Вырицкий

О батюшке Серафиме узнала я от своей сослуживицы, которая часто ездила к великому старцу. Во время войны пропал без вести ее горячо любимый муж. В 1945 году она вопросила батюшку, как ей молиться за супруга. Отец Серафим тут же сказал: «Молись как за живого!» Действительно, через недолгое время семья Марии Николаевны вновь обрела мужа и отца. Моя работа все больше и больше выматывала меня. Я решила обратиться за советом к батюшке Серафиму. Было это весною 1948 года. Приехали в Вырицу вдвоем с мамой.

Он принял нас, как очень близких людей. Мне он с улыбкой сказал: «Садись в кресло. В этом кресле сидели очень большие люди!» Говорил с нами батюшка так, будто мы были очень давно с ним знакомы. Более того, создавалось впечатление, что он все о нас знает. Потом только я поняла, что, действительно, могла ничего о себе не рассказывать… «Кем работаешь?», — как бы невзначай спросил отец Серафим. «Ревизором», — ответила я. «О, так ты должна людей под суд отдавать! Всякое ведь случается — хищения, недостачи. А если ты не отдашь людей под суд, то тебя отдадут. Так ведь? Тебе надо срочно поменять работу!», — заключил батюшка. Затем как-то загадочно посмотрел на меня и вдруг говорит: «А ты в отпуске давно была? Пожалуй, тебе отдохнуть пора». Надо сказать, что на самом деле приближалось время моего отпуска. Я промолвила: «Батюшка, некуда мне ехать!» «А ты в Вырицу, в Вырицу приезжай!», — прозвучало в ответ.

Мой брат, Иван Матвеевич Семенов, во время оккупации работал врачом в Смоленске. Он помогал партизанам перевязками и медикаментами, за что и был арестован. О дальнейшей его судьбе нам ничего не было известно. Мама спросила отца Серафима: «Как нам за него молиться?» Старец произнес: «Молитесь как о живом, у Бога все живы!»

«А ты облигации давно проверяла?» — «Давно», — ответила я. «А ты проверь!», — настоятельно посоветовал отец Серафим… Когда мы прощались, он благословил меня и поцеловал в голову…

По возвращении начались самые настоящие чудеса. Прежде всего, я зашла в сберегательную кассу — оказалось, что меня ожидал там крупный выигрыш. В первый же день отпуска к моему дому подъехала служебная автомашина из нашего управления и мне вручили путевку в роскошный дом отдыха медработников в Вырицу!..

После отпуска дивные дела Божии не закончились — мне вскоре предложили другую работу. Выгодную материально и на свежем воздухе! Я получила должность старшего бухгалтера в Сестрорецком курортном отделении. По молитвам батюшки Серафима Господь буквально носил меня на руках!..

После блаженной кончины великого старца я постоянно езжу на его святую могилку. Ведь при расставании он сказал: «Когда тебе трудно будет в жизни, ты приди ко мне на могилку и все расскажи, как живому. Я обязательно тебе помогу». Хорошо помню и другие слова батюшки: «У Бога все живы!»». [7]

Покаяние грешника

Пришла женщина к старцу:

— Сын пьет, живет нечестиво, бьет меня, слезы не просыхают, помолитесь за него, батюшка.

— А ты благодари Господа за это.

— Как это, батюшка, почему?

— А если бы он не пил, ты и в храм не пошла бы и ко мне не пришла бы. Иди, молись за сына своего — ни одна капля слезы материнской не про падет. Материнская молитва великую силу имеет. А сын твой умрет христианином.

Все случилось по словам старца. Сын ее заболел раком и буквально сгорел в несколько месяцев. Но как он каялся в конце жизни! Нельзя было смотреть на него без слез. Он у всех просил прощения и говорил: «Покайтесь, родные мои; страшно, страшно мы живем, погибаем» [1, с. 79]. Умирал радостный и при миренный с Богом. Перед кончиной попросил поз вать священника, исповедался и причастился. Мать после смерти сына всю жизнь посвятила служению Церкви — трудилась в бедных храмах.

Медицина была бессильна

Евгений Сергеевич Вакуленко:

«В октябре 1995 года я попал в тяжелую автокатастрофу и получил сильный перелом левой ноги. Около 2-х лет с перерывами скитался я по разным больницам. Вначале был в районной больнице, по том меня взяли в институт травматологии и ортопедии. Перенес три операции. Мне кажется, их делали только для того, чтобы оттянуть крайнюю меру. В конце концов все врачи отказались от меня. Меня выписали с таким диагнозом: «Замедленно консолидирующийся перелом костей левой голени». Голень была инфицирована и я терпел острые боли. Держался только на уколах. Грозила ампутация.

Мне довелось в то время попасть к известному профессору-травматологу… Он взялся меня лечить, но тоже ничего не гарантировал. Лечение длилось восемь или десять месяцев. И вот весною он мне говорит: «Неплохо бы тебе съездить куда-нибудь на дачу в Ленобласть». А у меня были знакомые в Вырице и мы сняли там дачу.