Преследование праведного грешника

– Прекрасно. Не будем говорить об этом. Но пожалуйста, скажи мне, что случилось. Ты выглядишь совершенно расстроенным.

Джулиан тяжело вздохнул.

– А, пошло оно все к черту. – Он ловко вскочил на стол и выпрыгнул из окна к ней во двор. – Чем ты занимаешься? Ага. Окнами. Понятно. Как ты думаешь, Сэм, когда их последний раз мыли?

– Явно до того, как Эдуард бросил все ради Уоллис[66]. Ну и дурак же он был!

– Он сделал прекрасный выбор.

– Прекрасный? В чем же? Сам по себе? Или потому, что он отрекся ради этой дамочки от престола?

Джулиан безропотно улыбнулся.

– Не скажу точно.

Саманта не произнесла вслух то, что сразу пришло ей ум: что неделю назад он ответил бы совсем иначе. Она просто задумалась на мгновение, что стоит за его неопределенным ответом.

Дружески болтая, они подошли к грязным окнам. Старые стекла болтались в ветхих старых рамах, и казалось, что промывка струей из шланга с легкостью выбьет их оттуда, поэтому было решено отчистить поочередно каждое стекло, протирая его влажной тряпкой.

– Так мы можем дожить до маразма, – мрачно заметил Джулиан после десяти минут молчаливого мытья.

– Может, и доживем, – с усмешкой ответила Саманта.

Ей хотелось спросить, готов ли он так долго терпеть ее присутствие в поместье, но она не стала задерживаться на этой мысли. Его тревожило нечто очень серьезное, и она хотела докопаться до истины, хотя бы ради того, чтобы доказать ее неизменное участие во всех аспектах его жизни. Она попыталась нащупать путь, тихо сказав:

– Джули, я очень переживаю из-за твоих забот. Помимо всего прочего. Я ничем не могу помочь в том… ну… – Она обнаружила, что не в силах даже произнести имя Николь. Только не здесь и не сейчас, рядом с Джулианом. – В том, что произошло за последние дни, – вывернулась она. – Но если есть что-то еще, в чем я могу помочь, то…

– Мне очень жаль, – ответил он.

– Конечно, тебе жаль. Что может быть еще, кроме сожаления?

– Нет, я хочу извиниться за то, что наговорил тебе… как вел себя, задавая те дурацкие вопросы, Сэм. Ну, насчет того вечера. Ты понимаешь.

Саманта с излишней старательностью принялась счищать со стекла следы помета, слетавшие со старых гнезд, устроенных птицами в стенах.

– Ты был потрясен.

– И все-таки мне не следовало обвинять тебя. В… в чем бы то ни было.

– Ты хочешь сказать, в убийстве женщины, которую ты любил.

Она глянула в сторону Джулиана. Румянец на его лице стал заметно ярче.

– Порой мне кажется, что я не способен управлять звучащими в моей голове голосами. Я начинаю нести всякий вздор, какой бы мне ни подкинули эти кричащие голоса. С этим ничего не поделаешь. Извини.

Ей хотелось сказать: «Но она же в любом случае не подходила тебе, Джули. Почему ты никак не уразумеешь, что она не подходила тебе? И когда ты сумеешь понять, что означает ее смерть? Для тебя. Для меня. Для нас, Джули». Но она не смела произнести эти слова вслух, ведь тогда ему могла открыться ее тайна, а это было недопустимо – и даже невыносимо – для нее.

– Извинения приняты, – просто сообщила она.

– Спасибо, Сэм. Ты славный парень, – сказал он.

– Опять!

– То есть я…

Она улыбнулась ему.

– Все в порядке. Я понимаю. Будь добр, подай мне шланг. Нужно размочить эту грязь.

Старые окна могли выдержать разве что легкую промывку под слабой струей воды. В свое время нужно будет заменить эти старые переплеты, иначе все, что еще осталось от старинных окон, окончательно сгниет и разрушится. Но сейчас не время было говорить об этом. Учитывая нынешнюю денежную проблему, Джулиану не хотелось выслушивать от Саманты рекомендации по спасению очередной части родового гнезда.

Он сказал:

– На самом деле это все из-за отца.

– Что? – удивилась она.

– Да мои проблемы. Я перелопатил кучу гроссбухов ради отца, – пояснил Джулиан и печально закончил: – Я так долго ждал, когда он предпочтет трезвую жизнь…

– Все мы ждали.

– …и вот теперь, когда он решился, я пытаюсь как можно скорее разобраться с нашими делами, пока его решимость не иссякла. Мне понятно, как это важно. Я достаточно прочел соответствующей литературы и понимаю, что он сам должен сделать выбор. Должен захотеть. Но если бы ты видела его, слышала, как он говорил… По-моему, он целый день капли в рот не брал, Сэм.

– Неужели? А знаешь, вполне возможно.

Ей вспомнилось, каким был вчера вечером ее дядя: он на редкость отчетливо произносил все слова и сумел выманить у нее признание, которое она не хотела делать. На Саманту вдруг снизошло спокойствие, и она интуитивно поняла, что настал удобный момент и нужно воспользоваться им или он уйдет безвозвратно.

– Вероятно, на сей раз его желание весьма серьезно, Джули, – осторожно произнесла она. – Он ведь стареет. Начал задумываться о… о своей смертности.

Именно о смертности, мысленно добавила она, а не о смерти. Она понимала, что сейчас не стоит употреблять это жестокое слово, чтобы не разрушить хрупкое равновесие в разговоре.