Престиж

Далее следуют несколько разнообразных карточных фокусов, а за ними – какой-нибудь зрелищный трюк с цилиндрами, флажками, бумажными цветами или платками. Постепенно я продвигаюсь к кульминации, выполняя два или три номера, для которых нужны столы, ящики или зеркала, причем нередко приглашаю добровольцев из зала. Но любую мою программу неизменно венчает «Яркий миг».

14 июня 1902 года

В Дербишире

Больше обычного загружен работой. С августа по октябрь 1901 года совершал турне по Британии, а с ноября по февраль года нынешнего в очередной раз ездил на гастроли в США. До мая включительно выступал в Европе, а в настоящее время ангажирован на продолжительный тур по приморским курортам.

Планы на будущее.

Устроить себе наконец полноценный отдых и больше времени уделять семье! Для этого освободил от выступлений большую часть сентября и первую половину октября.

(Во время гастролей в США я попытался отыскать Теслу. У меня накопились кое-какие вопросы, касающиеся его аппаратуры, и появились предложения по улучшению ее характеристик. Кроме того, я не сомневался, что он заинтересуется результатами длительной эксплуатации прибора. Однако Тесла ушел в подполье. По слухам, он обанкротился и скрывается от кредиторов.)

3 сентября 1902 года

В Лондоне

Исключительно важное открытие!

Вчера, во второй половине дня, когда я отдыхал между представлениями в театре «Дэли» в Айлингтоне, к служебному подъезду явился некто, пожелавший со мною встретиться. Увидев его визитную карточку, я попросил немедленно провести посетителя ко мне в гримерную. Это был мистер Артур Кениг – тот самый журналист из «Ивнинг стар», который в свое время предоставил мне массу ценных сведений о Бордене. Я не удивился, узнав, что мистер Кениг занимает теперь видную должность заместителя редактора отдела новостей. Годы посеребрили его усы и заставили ослабить ремень на несколько дюймов. Он вошел с сердечным приветствием, потряс мне руку и обнял за плечи.

– Я только что посмотрел ваш дневной спектакль, мистер Дантон! – произнес Кениг. – Примите мои сердечные поздравления. Наконец-то рецензенты воздали должное эстрадному жанру. Признаюсь, я изумлен и в равной мере восхищен.

– Приятно слышать, – ответил я и дал знак моему костюмеру налить мистеру Кенигу стаканчик виски. Когда это было сделано, я попросил костюмера оставить нас одних и возвратиться через пятнадцать минут.

– Ваше здоровье, сэр! – провозгласил Кениг, поднимая стакан. – Или мне следовало сказать «милорд»?

Я с удивлением воззрился на него:

– Откуда, черт побери, вы это знаете?

– А почему бы мне этого не знать? Сообщения о смерти вашего брата были опубликованы в газетах обычным порядком.

– Я читал эти сообщения – в них нет ни слова обо мне.

– Ничего удивительного, ведь на Флит-стрит вас знают только как иллюзиониста, и то под псевдонимом. А связать ваше имя с именем Генри Энджера может лишь истинный поклонник.

– От вас ничего не скроешь, – произнес я со сдержанным восхищением.

– Сэр, я, конечно же, стараюсь быть в курсе. Но не беспокойтесь, ваш секрет останется при мне. Полагаю, это в самом деле секрет?

– Я всегда старался не смешивать две стороны моей жизни. И в этом смысле вы правы – да, это секрет. Буду признателен, если вы не станете его разглашать.

– Даю слово, милорд. Благодарю за доверие. Я прекрасно понимаю, что секреты составляют важную часть вашей профессии, и поэтому не имею привычки их раскрывать или распространять.

– Ну, всякое бывало, – со значением возразил я. – Во время нашей прошлой встречи…

– Вы имеете в виду историю с мистером Борденом? Да-да, конечно. Это, должен признаться, случай иного свойства. Я чувствовал, что он сам пытается разжечь интерес к своим секретам.

– Понимаю, что вы хотите сказать.

– Не сомневаюсь.

– Кениг, сегодня вы посмотрели мое выступление. Скажите, что вы думаете о заключительном номере программы?

– Вы довели до совершенства то, что мистер Борден едва наметил.

Это прозвучало музыкой для моих ушей, но все же я спросил:

– Вы говорите, что были изумлены увиденным, но не возникло ли у вас ощущения, что здесь тоже «пытаются разжечь ваш интерес»?

– Нет, не возникло. Меня привлекает ореол таинственности вокруг ваших выступлений. Когда наблюдаешь за работой иллюзиониста высокого класса, невольно испытываешь любопытство, желание понять, как ему удается сотворить такое чудо, но, если секрет будет раскрыт, это не принесет ничего, кроме разочарования.

Он улыбнулся и, помолчав, с удовольствием отхлебнул виски.

– Позвольте спросить, – прервал я затянувшуюся паузу, – чему я обязан чести видеть вас у себя?

– Я пришел извиниться в связи с историей, касающейся мистера Бордена, вашего конкурента. Должен признать, что все мои тщательно выстроенные теории были ошибочны, тогда как ваше предположение, очевидное и простое, полностью оправдалось.

– Не совсем понимаю, – сказал я.

– Если помните, в ту пору я придерживался сумасбродного мнения, будто искусство мистера Бордена не имеет себе равных.