Преступление и наказание

"I am lying... but how did I treat you just now, I, the examining lawyer? Prompting you and giving you every means for your defence; illness, I said, delirium, injury, melancholy and the police officers and all the rest of it?	- Я лгу?.. Ну а как я с вами давеча поступил (я-то, следователь), сам вам подсказывая и выдавая все средства к защите, сам же вам всю эту психологию подводя: "Болезнь, дескать, бред, разобижен был; меланхолия да квартальные", и все это прочее?
Ah! He-he-he!	А? хе-хе-хе!
Though, indeed, all those psychological means of defence are not very reliable and cut both ways: illness, delirium, I don't remember--that's all right, but why, my good sir, in your illness and in your delirium were you haunted by just those delusions and not by any others?	Хотя оно, впрочем, - кстати скажу, - все эти психологические средства к защите, отговорки да увертки, крайне несостоятельны, да и о двух концах: "Болезнь, дескать, бред, грезы, мерещилось, не помню", все это так-с, да зачем же, батюшка, в болезни-то да в бреду все такие именно грезы мерещутся, а не прочие?
There may have been others, eh?	Могли ведь быть и прочие-с? Так ли?
He-he-he!"	Хе-хе-хе-хе!
Raskolnikov looked haughtily and contemptuously at him.	Раскольников гордо и с презрением посмотрел на него.
"Briefly," he said loudly and imperiously, rising to his feet and in so doing pushing Porfiry back a little, "briefly, I want to know, do you acknowledge me perfectly free from suspicion or not?	- Одним словом, - настойчиво и громко сказал он, вставая и немного оттолкнув при этом Порфирия, - одним словом, я хочу знать: признаете ли вы меня окончательно свободным от подозрений или нет?
Tell me, Porfiry Petrovitch, tell me once for all and make haste!"	Говорите, Порфирий Петрович, говорите положительно и окончательно, и скорее, сейчас!
"What a business I'm having with you!" cried Porfiry with a perfectly good-humoured, sly and composed face.	- Эк ведь комиссия! Ну, уж комиссия же с вами, -вскричал Порфирий с совершенно веселым, лукавым и нисколько не встревоженным видом.
"And why do you want to know, why do you want to know so much, since they haven't begun to worry you?	- Да и к чему вам знать, к чему вам так много знать, коли вас еще и не начали беспокоить нисколько!
Why, you are like a child asking for matches!	Ведь вы как ребенок: дай да подай огонь в руки!
And why are you so uneasy?	И зачем вы так беспокоитесь?
Why do you force yourself upon us, eh?	Зачем сами-то вы так к нам напрашиваетесь, из каких причин?
He-he-he!"	А? хе-хе-хе!
"I repeat," Raskolnikov cried furiously, "that I can't put up with it!"	- Повторяю вам, - вскричал в ярости Раскольников, - что не могу дольше переносить...
"With what?	- Чего-с?
Uncertainty?" interrupted Porfiry.	Неизвестности-то? - перебил Порфирий.
"Don't jeer at me!	- Не язвите меня!
I won't have it!	Я не хочу!..
I tell you I won't have it.	Говорю вам, что не хочу!..