Преступление начинается с вешалки

«Что ж, дело можно закрывать, – думала я. – Нет ничего удивительного в том, что полиция, которая опрашивала, конечно, не только Зою и Тамару, но и всех прочих бывших на тот момент в цехе свидетелей, пришла к выводу, что все происшедшее явилось именно несчастным случаем, а не чем-либо другим. Никто никого не толкал, провокаций никаких не устраивал, напротив, Оксану даже пытались предостеречь – о каком злом умысле здесь можно говорить?»

Я была очень расстроена. По всей видимости, это отразилось на моем лице, поскольку, когда я вошла в цех, Наталья озабоченно спросила меня, не случилось ли чего.

– Да нет, – все так же рассеянно ответила я. – Нет, ничего.

«Да, Наталья Викторовна, хорошо было с вами, но, видимо, пора и честь знать», – вновь с грустью размышляла я, обводя взглядом огромное помещение, к которому успела уже привыкнуть, столы, заваленные всяким хламом, и большие окна, через которые давно уже не заглядывало к нам приветливое солнце, все время скрывавшееся за облаками.

Думая о том, что прощание близко, я совсем раскисла. За обедом почти не разговаривала, на обращенные ко мне вопросы отвечала предельно кратко и вообще вела себя так, что можно было подумать, что мы с Олей воспитывались в одном монастырском приюте, настолько похожим было наше поведение.

Но после обеда Наталья заварила кофе, а этот волшебный напиток мог вернуть меня к жизни из любого транса. Я сделала пару глотков, и энергия начала потихоньку ко мне возвращаться. Настроение улучшилось, а следом за ним и мысли перешли в более позитивное русло.

Ну и что же такого в том, что непосредственно сам момент Оксаниной смерти, по всей вероятности, – чистейший несчастный случай? Ведь ботинки-то смазаны намеренно. А следовательно, имелся и человек, который это сделал. А следовательно, имеется и подозреваемый. А следовательно, дело не закончено.

Нет, не закончено. Законченным его можно будет признать только тогда, когда я получу ответы на все вопросы. А ответ на вопрос, кто смазал ботинки Оксаны свечкой, я еще не получила.

И тут мне пришла в голову странная мысль. А что, если в этом факте не заключалось никакого злодейского умысла? Что, если это было сделано просто так, из озорства? Тот же Стас вполне способен был так незатейливо пошутить.

Я снова вспомнила силуэты гробов, представшие моему взору в темном закулисном пространстве, и только лишний раз убедилась, что от Стаса можно было ожидать всего, чего угодно. Сам же измазал ботинки и сам же потом ржал с ребятами над тем, что Оксана отовсюду падает. А когда она упала в последний раз, уже по-настоящему, испугался и решил никому не говорить, что это он увеличил «коэффициент скольжения» ее обуви. Ведь не было никакого сомнения, что именно это сыграло немаловажную роль в том, что обстоятельства сложились столь фатально.

Но поразмыслив над этим, я решила, что подобный вариант развития событий все-таки маловероятен.

Во-первых, Стас не мог бы намазать ботинки незаметно, поскольку он заходил в наш цех всегда только по делам и только тогда, когда в нем находился кто-то еще. А на отмыкании запертых замков, подобно Вове, Стас, насколько мне было известно, не специализировался.

Во-вторых, если бы он задумал такую шутку, то наверняка не удержался бы и рассказал об этом кому-либо из своих коллег-монтировщиков. А еще вернее, сделал бы кого-нибудь из них соучастником. Короче говоря, если бы к измазанным подошвам был причастен Стас, об этом бы знали.

Кроме того, восстановив в памяти эти самые подошвы, я вспомнила, насколько тщательно и аккуратно был нанесен парафин, как были учтены нюансы типа того, что на середину стопы почти не приходится никакого давления, поэтому это место было оставлено чистым. Нет, если бы этим занимались шутки ради, соблюдать такую тщательность не стали бы.

Что же получается – возвращаемся на исходные? А почему бы и нет?

У меня еще оставалось двое непроверенных подозреваемых, каждый из которых имел и достаточно серьезный мотив, и вполне реальную возможность, так что ближайшая моя задача заключается в том, чтобы учинить им проверку. И кстати…

Тут меня словно громом ударило. Да! Кстати! Ведь та же Зоя, которая так жестоко развеяла мои последние сомнения относительно несчастного случая, ведь она говорила о том, что в тот момент в цехе находились все плотники. Да, именно так она и сказала: «Все плотники». Все плотники, а значит, и Володя, тот самый Володя, который фигурировал у меня в качестве первого кандидата на проверку. Ведь я собиралась только уточнить, как именно Оксана выпала в люк. И если Володя присутствовал рядом…

Вот и оказалось, что упала-то она сама, но Володя был там. И был не так уж далеко. Конечно, Зоя и Тамара рассказали все, что они видели, но все ли они видели? Вот вопрос.

Нет, дело определенно еще не закончено.

* * *

Вернувшись в тот день домой, я предалась усиленным размышлениям.

Раз уж я решила продолжать расследование, даже несмотря на то, что Оксана выпала из люка явно без посторонней помощи, нужно было определить его дальнейшую стратегию.