Преступления и призраки (сборник)

Поначалу мы были в нерешительности насчет того, каким курсом, или же куда направиться, но после совещания единогласно решили, что пойдем в самый зев устья. Старик Джок всегда избегал открытого моря и болтался по реке, и нам казалось теперь, когда мы избавились от своего командира-ветерана, что это – отличная возможность показать, на что мы способны без него. Еще и ветер дул с востока, а значит, благоприятствовал такой попытке. Мы набили грот как могли и, закрепив руль, быстро шли по ветру в направлении моря.

Позади нас огромная облачная башня сделалась выше и шире, но по-прежнему ярко светило солнце, снова и снова заставляя вспыхивать гребни волн, будто длинные гряды огня. Берега устья, между которыми не то четыре, не то пять миль, густо поросли деревьями, и много красивых домов и величественных замков выглядывали на нас из зелени, пока мы проносились мимо. Далеко позади мы видели длинную линию дыма, говорившую нам, где лежат Гринок и Глазго с их тысячами тяжко трудящихся жителей. Впереди вздымался величественный горный пик, Гоутфелл на Арране, с кокетливой гирляндой облаков вокруг вершины. Далеко на севере тоже лежали в пурпурной дымке горные хребты, простирающиеся вдоль всего горизонта и отбрасывающие странные тени там, где яркие лучи солнца падали на изрезанные склоны.

Мы не были одиноки в своем пути по великой артерии, несущей в море коммерцию запада Шотландии. Снова и снова проходили мимо нас суда всех размеров и типов. Маленькие энергичные пароходы, пыхтя, везли мимо нас свой груз – граждан Глазго, покидающих этот большой город или возвращающихся туда. Яхты, катера, рыболовные суда сновали во всех направлениях. Один рыбак прошел у нас перед носом, и кто-то из экипажа, парень с неухоженной бородой, хрипло закричал на нас, но ветер помешал нам расслышать его слова. Ближе к морю нас медленно миновал большой атлантический пароход, трубы его изрыгали тучи дыма, сирена ревела, предупреждая меньшие суда, чтобы уходили с дороги. Пассажиры столпились у борта посмотреть на нас, а мы промчались мимо, очень гордые своим суденышком и собой.

Мы взяли с собой несколько бутербродов и бутылку молока, так что причин сокращать вылазку не было. Поэтому мы шли вперед, пока не оказались на траверзе Ардроссана, который стоит на самом устье реки точно напротив острова Арран, лежащего в открытом море. Пролив между ними примерно в восемь миль шириной, и обе мои спутницы шумно требовали пересечь его.

– Очень похоже на шторм, – сказал я, глядя на груду облаков позади. – Думаю, лучше нам поворачивать обратно.

– Ой, пожалуйста, пойдем к Аррану! – с энтузиазмом воскликнула малютка Мод.

– Пожалуйста, Арчи, – вторила ей моя сестра, – ты ведь не боишься, правда?

По правде говоря, я действительно

боялся, потому что лучше них распознавал погодные предвестники. Читавшийся в голубых глазах Мод упрек мне в том, что ей казалось слабостью духа, перевесил мою осторожность.

– Если вы хотите идти, мы пойдем, – сказал я, и мы вышли из устья реки в пролив.

До сих пор нас в какой-то мере закрывали от ветра холмы позади, но как только мы вышли из-под их заслона, ветер набросился на нас более яростными и более долгими порывами. Мачта под напором ветра на парус согнулась, как хлыст, и, вероятно, сломалась бы вовсе, не будь я достаточно искушен в парусном деле, чтобы суметь взять пару рифов на гроте. Даже и после того судно пугающе кренилось, так что нам пришлось держаться за фальшборты, чтобы не соскользнуть. Волны тоже сделались намного больше, чем были в устье, и мы набрали столько воды, что мне пришлось несколько раз вычерпывать ее шляпой. Девушки хлопали в ладоши и кричали от удовольствия, когда нас окатывало водой, но я был серьезен, потому что понимал опасность, и, видя меня серьезным, они посерьезнели тоже. Перед нами огромный горный пик возносился, как башня, в облака, основание его тонуло в зеленых лесах; мы могли различить дома вдоль берега и длинную сияющую полосу желтого песка. Позади нас все темнее и темнее становились тучи, обрамленные снизу тем особенным мертвенно-сизым оттенком, что служит у природы сигналом опасности. Очевидно было, что бриз скоро станет штормом, и притом яростным. Нам следовало, не теряя ни секунды, возвращаться в реку, и я уже горько жалел, что вообще покинул заслон ее берегов.