Преступления прошлых веков. Тайны, исследования, открытия

Суд над поджигателями. Картина художников Наполеона

— То есть вы хотите сказать, что Наполеона специально заманили в Москву, чтобы под этим предлогом уничтожить древние документы?

— Не только документы, но и древнюю архитектуру Москвы. Потому что горело преимущественно вокруг Кремля. То есть наиболее древняя часть города.

— Ветхая?

— Ну, французские офицеры в своих воспоминаниях характеризовали это иначе. — Володя поискал на книжной полке блокнот. Потом открыл его и зачитал: — «Вид на эту столицу с холма, откуда Москва предстала перед нашим изумленным взором, — записал в дневнике 21 сентября 1812 года Фантен дез Одар, — как будто перенес нас в детские фантазии об арабах из сказок тысячи и одной ночи. Мы были внезапно перенесены в Азию, так как [то, что мы видели] уже не было нашей архитектурой… В отличие от устремленных к облакам колоколен наших городов Европы, здесь тысячи минаретов — одни зеленые, другие разноцветные — были закруглены и блестели под лучами солнца, похожие на множество светящихся шаров, разбросанных и плывущих над необъятным городом. Восхищенные этой блестящей картиной, наши сердца забились сильней с гордостью, радостью и надеждой» [Fantin des Odoards L.-F. Op.cit. P. 331–332.]».

Кварнеги. Теремной дворец и собор Спаса на Бору

— А вот другое свидетельство, — Володя перелистнул страницу и прочел дальше: — «Польский граф майор П. Дунин-Стжижевский в письме жене отметил, что город „нам показался в высшей степени великолепным… Все дворцы огромны, обладают непостижимой роскошью, их архитектура, их колоннады восхитительны. Интерьеры этих огромных строений украшены с отменным вкусом; начиная с вестибюлей, лестниц, вплоть до чердака — все совершенно. Я видел очаровательной работы статуи в натуральную величину из античной бронзы, держащие канделябры в 20 свечей“. И далее: „Французы, сами столь гордящиеся Парижем, удивлены величием Москвы из-за ее великолепия, ее роскоши, которая соответствует найденным здесь богатствам“. [П. Дунин-Стжижевский — жене. Москва, 12 октября 1812 г. // Ibid. P. 79.]»

— И еще:

«Мы были поражены чудным видом Москвы, и авангард с восторгом приветствовал город криком: Москва! Москва! — пишет Labaume. — Все бросились на высоту и наперерыв один перед другим открывали и указывали друг другу новые красоты. Дома, выкрашенные разными красками, купола, крытые железом, серебром и золотом, удивительно разнообразили вид; балконы и террасы дворцов, памятники и особенно колокольни давали нам, в общем, картину одного из тех знаменитых городов Азии, которые до тех пор мы считали существовавшими только в воображении арабских поэтов».

— Арабских?

— Ну да. Так сказать, «О, дивный Восток! О сказочный край!»

— Так, стоп, — я замотал головой. — Вы тут распинались, что древних памятников на Руси не осталось. Дескать, все уничтожены злодеями Романовыми. А как же Дмитриевский собор во Владимире, Георгиевский в Юрьеве Польском, храм Покрова на Нерли… Что такого сугубо арабского, или хотя бы восточного вы в них увидели?

— Вы правы. Сейчас разглядеть в них что-то восточное действительно сложно. Все названные вами храмы пережили масштабные реконструкции. Георгиевский, например, был разобран до фундамента и собран заново. Это видно по тому, как разорваны резные узоры, прежде покрывавшие стены храма сплошным ковром.

— То есть вы хотите сказать, что Наполеона нарочно заманили в Москву, чтобы под этим предлогом…

— А как еще можно понять то, что происходило?

Володя уставился на меня, как бы ожидая возражений. Я молчал, пытаясь как-то уложить в сознании полученные сведения. Да, был Бородинский бой, но с ним, если вдуматься, тоже много неясностей. А потом после таинственного совета в Филях, в котором протокол не вели и суть совещания никак никем не разглашалась, армия просто отступила. Ну да, маневр, да, желание сберечь армию и тем спасти Россию…

— Кстати, — Володя, похоже, решил подлить масла в огонь моих сомнений, — Наполеон пытался идти и на Петербург, бывший тогда столицей. Там находился царь, вся правящая верхушка. Взятие Петербурга принудило бы Александра I к капитуляции. Но не вышло. На столичном направлении сопротивление русской армии оказалось в разы сильнее. А вот Москву сдали без боя.

— Не совсем без боя, — пробормотал я довольно угрюмо.

— Хорошо. Но давайте взглянем на карту пожаров. На ней можно разглядеть только один островок, уцелевший во всеобщем пламени — это район на западе от Кремля. Казалось бы, сделай там архитектурный заповедник. Исторический музей под открытым небом, а?

— Тогда все было частное, — буркнул я. — Не до музеев.

— Вот именно. Поэтому сразу после ухода французов, там всё снесли и построили грандиозный Храм Христа Спасителя. Чтобы уж не оставалось никаких следов прежнего архитектурного облика.

— Как-то неправильно вы все это подаете, — не выдержал я. — Однобоко. И постоянно Россия оказывается какой-то страной варваров: архивы сожгли, собственную столицу уничтожили…

Володя усмехнулся.