Преступники-сыщики

Гэрри жил по другую сторону закона. Ему было около тридцати лет, он был высоким, с честным, открытым лицом и довольно привлекательной внешностью. Женщины считали его обаятельным, хотя обходился он с ними безжалостно; милые, приятные люди приглашали его в свои дома – он даже дорос до совета директоров одной хорошо известной компании из Вест-Энда.

Первое столкновение Манфреда с Гэрри произошло из-за совершеннейшего пустяка. Мистер Лексфилд оказался вовлеченным в жаркий спор на углу Керзон-стрит, где у него была квартира. Возвращаясь как-то поздним вечером домой, Джордж приметил мужчину и женщину, которые разговаривали между собой, причем мужчина яростно жестикулировал и почти кричал, а женщина испуганно возражала ему. Он прошел мимо, думая о том, что это одна из тех ссор, в которые здравомыслящему человеку лучше не вмешиваться, как вдруг услышал звук удара и слабый вскрик. Обернувшись, он увидел, что женщина согнулась и вцепилась обеими руками в ограждение. Быстро вернувшись назад, Джордж спросил:

– Вы ударили женщину?

– Не твое собачье дело…

Манфред сбил его с ног и перекинул через ограждение в воду. А когда оглянулся, понял, что женщина исчезла.

– Я ведь мог убить его, – покаянно сообщил Джордж, но раскаяние Манфреда показалось чрезмерным даже Леону Гонсалесу.

– Но вы же этого не сделали… Что все-таки произошло?

– Когда я увидел, как он поднимается на ноги, и понял, что ничего не сломал ему, то бросился бежать, – признался Манфред. – Пожалуй, мне все-таки надо сдерживать подобные порывы. Наверное, приближающаяся старость помутила мой рассудок.

Если Пуаккар считался знатоком грязного мира организованной преступности, то Манфред слыл живой энциклопедией относительно того, что касалось аферистов и мошенников высшей пробы. Но по какой-то причине он не знал мистера Лексфилда. Наведя справки, Леон просветил своего друга на его счет.

– Лексфилда вышвырнули вон из Индии и Австралии. В Новой Зеландии он всего лишь «объявлен в розыск», если вздумает туда вернуться. Он специализируется на двоеженстве в семьях, которые слишком влиятельны, чтобы позволить себе оказаться замешанными в скандале. Лондонским аферистам известен только по слухам. У него есть настоящая жена, последовавшая за ним в Лондон, и, скорее всего, именно она стала причиной его появления здесь.

Мистер Гэрри Лексфилд сорвал королевский куш, ему сопутствовала удача, поскольку совершенно незаметно и под чужим именем он взошел на борт «Монровии» в Сиднее. Он обладал обаянием и привлекательностью, которые на три четверти обеспечивают успех любого жулика. И уж, во всяком случае, именно обаяние помогло ему выманить три тысячи фунтов из карманов двух состоятельных австралийских землевладельцев, кроме того, привлекло к нему дочь одного из них, как оказалось впоследствии, выдававшего себя за другого. Внешность обманчива.

На сушу Гэрри сошел уже помолвленным: к счастью для всех заинтересованных лиц, его будущая супруга слегла в день прибытия с прозаическим приступом аппендицита. Однако прежде чем она покинула частную лечебницу, он выяснил, что грубовато-добродушный богатый скотовод, ее отец, не только не является миллионером, но и пребывает в крайне стесненных финансовых обстоятельствах.

Между тем удача по-прежнему сопутствовала Лексфилду: визит в Монте-Карло принес ему очередное маленькое состояние, которое, впрочем, он не выиграл за карточным столом. Здесь он встретил и обольстил Эльзу Монарти, воспитанницу католической женской школы при монастыре, однако, она и сама была не прочь соблазниться. Сестра, единственная ее родственница, отправила девушку в Сан-Ремо – по случайному совпадению, та тоже поправляла здоровье после недуга. И, оказавшись за пределами благочестивого заведения, она встретила симпатичного мистера Лексфилда – которого тогда звали совсем не так – в огромном вестибюле ночного клуба. Ей нужен был входной билет, поэтому галантный Гэрри со всей душой пришел ей на помощь. Она рассказала ему о своей сестре, управляющей и совладелице крупной дамской швейной мастерской на Рю де ля Пэ. Ответив доверием на доверие, Гэрри поведал ей о своих богатых и титулованных родителях, вслед за чем описал собственную жизнь, тоже выглядевшую волшебной.

Когда он вернулся в Лондон один, то обнаружил, что его весьма назойливо и некстати преследует особа, которая единственная в мире имела право носить его фамилию – Джексон, – упрямая, пусть и привлекательная женщина, не питавшая к нему особой привязанности, но горевшая желанием ради двух его брошенных на произвол судьбы детей вернуть хотя бы часть состояния, благополучно промотанного им.

Причем свое упрямство она продемонстрировала ему в тот момент, как он, если бы не свойственная ему мелочность натуры, уже готов был заплатить ей деньги, лишь бы только избавиться от нее.