Преторианец

Вардан пожал плечами. Он уже надевал свое черное пальто, повязывал шарф.

— Похоже на то. Никто не знал, кроме нас. Стало быть, надо рассмотреть задачу более внимательно.

Он застегнулся и держал в руках мягкую шляпу. За окном тонко выл ветер.

— Подумайте об этом, ладно, Роджер? Кто сообщил нацистам о «Преторианце»?

Он остановился в дверях и оглянулся на Годвина.

— Кто убил всех этих ребят?

Глава девятнадцатая

Гомер Тисдейл явился с двумя чемоданами газет за весь период, на который Годвин, как в стиле ученого очкарика из Индианы выразился Гомер, был оторван от мира. Годвину он сказал, что с радостью видит его столь здоровым.

— Как насчет того, чтобы вернуться к работе, Гомер?

— В любой момент. Крайтон и прочие, само собой, жаждали вашей крови, но я им кое-что объяснил, да и Вардан, признаться, замолвил за вас словечко. Так что они ждут вас с нетерпением. Что мне им сказать?

— Думается, мне лучше браться за дела полегоньку. Пару выступлений в неделю для начала. Кого они поставили на мое место?

— Затычку. Приспособили Десмонда Никерсона с «Биб». Им нравится его выговор.

— Хорошо. Он мне не соперник.

— Они и не думали променять вас на него. Да, полегоньку, это наверно правильно. А с газетной работой что?

— Они не согласятся на воскресные очерки? Пока что одну колонку раз в неделю?

— Еще бы им не согласиться. Мы разыграли эту карту с секретным заданием, о котором и говорить нельзя до конца войны — кто устоит перед героем, чуть ли не положившим жизнь за свободу? Пишите очерки-размышления, мелочи, наблюдения, подхваченные по ходу дела, рассказ в рассказе… Не напрягайтесь. Все необходимые сведения можно собирать на ланче в «Савойе».

— Я собирался написать книгу о том, что со мной случилось.

— Небезопасно. Все эти тайны… А кстати, что с вами случилось? В слухах, которые до меня доходили, имеется сколько-нибудь правды?

— А что вы слышали?

— Роммель. Диверсионная операция. Неудачная.

— Вот вам и секретность!

— Неужто правда?

— Где вы все это слышали?

— Вы сейчас удивитесь!

— Мне это не повредит.

— Наш весельчак Джек Пристли.

— Ну… у него чертовски хорошие связи.

— Последний опрос показал, что после Черчилля он самая знаменитая в Англии личность.

— Хотел бы я знать, что у него за источники.

Гомер пренебрежительно передернул плечами.

— Хотите, чтобы я передал ваши предложения нанимателям?

Годвин кивнул.

— Тогда мне пора уходить. Я убедился, что вы вернулись, я видел вас во плоти. Отныне ваше возвращение на место — лишь вопрос времени. Поправляйтесь, друг мой. На меня, как всегда, можете положиться.

Годвин читал газеты так, словно открывал неизведанную страну. События 7 декабря 1941 года потрясли его жестокой иронией. Японцы — японцы! — втянули Америку в войну. Гитлеру два года удавалось удерживать ее на нейтральной полосе: он даже высказывал мнение, что у Америки и Германии со временем могут обнаружиться общие цели. И вот японцы враз переменили ситуацию. Годвин с угрюмым удовольствием размышлял, каково придется этой зимой герру Гитлеру между Россией, с одной стороны, и дремавшим за океаном гигантом, разбуженным его же японскими союзниками — с другой. У Годвина, набиравшегося сил в палате госпиталя в Солсбери, исход войны больше не вызывал сомнений. После вступления в войну Америки империя Восходящего солнца, а вместе с ней и чума нацизма безнадежно обречены. Вопрос был теперь только в том, сколько времени это займет, какая часть мира сгорит в пожаре и сколько людей погибнет.

Ирония заключалась в том, что ему вовсе не было нужды отправляться в Африку за головой Роммеля. Годвин должен был описать героическую миссию для американских радиослушателей, пропагандируя американцам борьбу с нацизмом. Только за этим он и был там нужен. Правда, репортаж получился бы великолепный. Может быть, Годвин в любом случае согласился бы участвовать. Но решили дело его патриотизм и страх, что Америка так и не расшевелится.

Операция провалилась, репортажа он не сделал, и тем не менее Америка вступила в войну. Человек никогда не знает, никогда не может сказать, как обернется дело.

Однако пока вести с Тихого океана звучали похоронным звоном: японцы атаковали, вторгались, оккупировали. Перечислялись названия: Тарава, Гуам, Уэйк Айленд, Лузон, Манила, Батаан. Японцы загнали Макартура в Коррехидор, в устье Манильской бухты. Японцы осадили Гонконг, и в канун Рождества британский гарнизон капитулировал. Японцы свирепствовали в Бирме, яростно атаковали Сингапур, наносили удары по Малайе и Борнео, потопили «Принца Уэльского» и «Рипалс», заняли Бангкок, а в Китае американский гарнизон в Пекине пал перед армией императора Хирохито.