Президент и другие рассказы, миниатюры, стихотворения

«Не бойтесь, — сказал дядя Бартоломе, пока Лина утирала глаза подолом фартука, — она там же, где и я…» Голос оборвался, остался только шум громкоговорителя, шум, треск и грохот, который стремительно становился все громче, громче, пока не сорвал со стены всех предков и всех молодоженов, опрокинул Марию в сияющем венце и прижал Йори к его Лине, так, что у них обоих вдруг лопнули барабанные перепонки и они обнялись так крепко, как никогда еще за всю свою жизнь.

Граница

Еще не было трех часов утра, когда он проснулся.

Только что во сне он пробирался со слабеющим карманным фонариком через ночной город, полностью погруженный во тьму, и вдруг застыл перед огромным генератором, который тут же заработал с громким низким гудением. От этого гуда он проснулся.

Теперь он стоял в туалете и прислушивался. Ни звука.

Затем он нырнул в купальный халат, открыл дверь своего барака и вышел наружу. Звезды в небе мерцали, завораживая, и вокруг затаилась тишина, к которой он все еще никак не мог привыкнуть. Барак был частью небольшого лагеря в демилитаризованной зоне на границе Северной и Южной Кореи, и лейтенант Христиан Хильтман из Базеля был членом нейтральной наблюдательной комиссии, расположенной на южнокорейском участке этой границы.

Было безветренно, никаких шорохов, лес вокруг стоял неподвижно. Он подождал еще несколько минут, так ничего и не услышал, вернулся в помещение и закрыл за собой дверь. Ночной воздух взбодрил его, но он больше радовался той паре часов сна, которые он мог еще себе позволить.

Едва он прилег и закрыл глаза, гуд повторился снова, или то, что он принял за гуд, так как теперь это больше походило на глухой треск. Хильтман включил свет, выскочил из постели и распахнул окно, но треск сразу прекратился. Он вернулся к постели, выключил ночную лампу и снова подошел к окну. Там он постоял еще несколько минут, вглядываясь в ночную тьму.

Какой-то зверь? Если нет, то что?

Несколько лет назад на южнокорейской территории были обнаружены туннели, которые были прорыты с северокорейской стороны и должны были обеспечить армии Северной Кореи возможность внезапного нападения. Сегодня их показывают туристам из всего мира в качестве доказательства опасности, угрожающей с севера, но сам способ демонстрации этих туннелей и их перестройка, приличествующая достопримечательности, превратила все это в некое подземное подобие Диснейленда. Смех туристов, наряженных в сапоги и защитные шлемы, марширующих в узких штольнях на глубине более 70 метров, никак не напоминал о том, что речь здесь шла о войне и мире. Нет ли у северных корейцев чего-то подобного на уме, и они, забыв об осторожности, начали подгонять свои строительные машины все ближе к границе?

Лейтенант пододвинул стул, уселся на него, положил руки на подоконник и уперся подбородком в тыльные стороны ладоней. Он хотел оставаться настороже, на случай, если звук повторится. Все-таки он был заместителем коменданта и сейчас, в конце недели, оставался единственным здесь на посту; если на противоположной стороне будут предприняты какие-то непредвиденные акции, он будет обязан срочно доложить об этом южнокорейскому и американскому командованию.

Когда он поднялся, на светящемся циферблате его часов была половина четвертого. Шум снова послышался, и на этот раз это был рык, который заставил вибрировать оконные стекла и завершился коротким ревом.

Теперь уже не было сомнения: это был зверь. Поскольку пограничный пояс, который тянулся на широте 38 градусов через весь полуостров, был со времени перемирия закрыт для посещения гражданскими лицами, он превратился в течение более чем пятидесяти лет в естественный заповедник, в некий биотоп для различных видов животных, где к тому же произрастали довольно редкие виды растений.

В то же время северная часть за пограничной линией оставалась опасной не только для людей, но и для животных, так как была заминирована. Порой оттуда доносился сухой грохот, и тогда было ясно, что это взорвалась противопехотная мина. Стал ли жертвой человек, решившийся на побег, или животное, олень или газель, никто не мог угадать, лес был слишком дремуч.

Теперь шум послышался уже где-то вдалеке. Это были короткие, глухие удары, звучащие подобно постукиванию механизма, но завершающий их рев говорил о том, что это не строительная машина, а зверь. Какой-то большой зверь. Хищный зверь.

Хильтман вспомнил об утверждении биологов, что на северокорейской стороне однажды был уже замечен сибирский тигр. Это утверждение было скорее предположением, если даже не слухом, дабы подчеркнуть важность сохранения естественного заповедника. Некоторые группы ученых стали уже прилагать усилия для того, чтобы после заключения окончательного мирного договора, который будет когда-то обязательно подписан, всю демилитаризованную зону официально объявить национальным парком.