Президент планеты

– Если считаешь, что медленное вращение суставов в стороны, в которые они не должны гнуться, достаточной платой за вкусную еду, то пожалуйста.

– Пожалуй, поработаю дальше курьером с зарплатой в виде порошков и бесплатного места жительства на складе.

Втроём они съели всю еду, предназначенную Максимилиану. В один пакет Лукас положил магнетрон, а в другой – конденсатор с волноводом. Чтобы дрон не увидел, что находится в пакетах, их края скрепили наклейкой с эмблемой ресторана. Посылка получилась абсолютно холодной и в четыре раза тяжелее, чем изначально. Оставалось надеяться, что в здании действительно находятся одни дроны и мистер Хайд не захочет в этот день посетить своего пленника.

Они вышли из лифта и направились в разные стороны, будто незнакомцы. Аня и Лукас пошли в сторону парка, а курьер с ценным грузом скрылся в подземном переходе.

Мимо Ани прошли двое человек в городском камуфляже и шлемах. У них на спине была пришита белая надпись: «Рипалс», у каждого на поясе висела кобура с пистолетом, а на ремне болтался электрошокер. «Не для того ли они ходят, – подумала Аня, – чтобы я или мои братья подошли к ним и попросили убежища?» Если она сейчас попросит отвезти её к командиру, то уже через несколько часов, возможно, окажется рядом с мамой.

Вскоре частная армия разрушит союз, выстроенный против семьи Келвин, и она наконец встретится с Лилией, Дарвином, Андресом. И даже с этим странным Артуром. А пока у неё есть более важные дела, даже более важные, чем возвращение домой, – помочь человеку, оказавшемуся в гораздо более затруднительной ситуации, чем она.

– Может быть, уже расскажешь, за что мистер Хайд держит тебя взаперти? – произнёс Лукас в рацию.

– Не называйте его так, – ответил Максимилиан, и голос дрогнул. Слышно было, как воздействует на него одно только упоминание пленителя. – Имя «мистер Хайд» подразумевает, что должен существовать и доктор Джекил. Но у него нет светлой стороны. Он само олицетворение зла, и нет на свете ни человека, ни существа хуже него.

– Расскажи нам о нём, – попросила Аня. – Как случилось, что ты оказался взаперти? Почему это случилось?

– Позже. Сейчас я не могу этого вам рассказать, потому что боюсь за ваши жизни.

– Другого случая может и не быть, – напомнил Лукас. – Если сейчас дроны заметят, что мы передали тебе электронные устройства вместо еды, они могут навредить тебе, и ты уже ничего не расскажешь.

– Если я увижу враждебно настроенного дрона, у меня будет несколько секунд, чтобы всё рассказать. А сейчас забудьте об этом. Освободите меня, и ваше любопытство будет удовлетворено. Могу лишь сказать, что изначально я был не один. Меня держали в камере вместе с друзьями. Потом нас разделили, и сейчас я не знаю, какова их судьба. Хочется надеяться, что они ещё живы.

– Всё будет хорошо, – сказала Аня. Она чувствовала, что должна сказать это, даже если сама не была уверена. – Ты выйдешь на свободу, расскажешь всё полиции. Они найдут твоих друзей и посадят в тюрьму вашего похитителя.

– Было бы здорово, – ответил Максимилиан, позволяя себе лёгкую надежду. – Однако чем больше я нахожусь здесь, тем больше убеждён, что моих друзей замучили до смерти. И я оказался самым выносливым из всех.

О своём заточении Максимилиан рассказывал так, будто знает величайшую тайну на планете Земля. Он говорил, что ему непременно нужно выйти на свободу. Для Ани же он был обыкновенным человеком в беде. Она хотела помочь ему, как поступил бы любой здравомыслящий человек при виде страданий другого.

Через четверть часа из рации раздались тяжёлые шаги дрона. На этот раз Семён отнёс обед в арку сразу, а не в последнюю очередь. Максимилиан выключил динамик, чтобы дрон не услышал никаких звуков извне. Лукас и Аня слушали нарастающий звук ударов металлических ног по бетонному полу. С каждым тактом нарастал страх человека по ту сторону. Они не могли видеть выражение лица Максимилиана, но его напряжение каким-то образом передавалось им.

Среди людей встречались техноантропофобы – те, кто испытывал иррациональный страх перед любым механизмом, похожим на человека. Эта фобия исходила из эффекта зловещей долины. Максимилиан определённо принадлежал к одним из таких. Слышно было его учащённое дыхание и, кажется, тяжёлое сердцебиение. За те несколько секунд, пока раздавались шаги дрона, он несколько раз вставал с кровати и садился обратно, не находя места в своей темнице. Из его рассказов выходило, что раньше он вполне хорошо относился к дронам, но за два года взаперти в корне изменил своё отношение.

«Интересно, – подумала Аня, – как он себя почувствует, когда выйдет наружу и увидит миллионы дронов, шагающих по улицам среди людей и летающих над головами?»

За два года их количество увеличилось в несколько раз. Раньше из посёлка не были видны чёрные облака над городом, а теперь дронов стало так много, что их шум стал перекрывать всю остальную городскую суету.

Раздался металлический скрежет, какой они слышали утром, и следом тишина.

– Твой обед прибыл, господин, – произнёс дрон таким же безжизненным голосом и с привычной интонацией.