Президент планеты

– Сеть появилась, теперь можете звонить, – сказал он с тревогой и нетерпением. Впервые за два года он увидит других людей и сам предстанет перед их взором. После двух лет взаперти и трёх недель разговоров по рации видеосвязь представлялась ему таким же прямым разговором, как и очный.

Они позвонили снова, и на этот раз звонок прошёл. Некоторое время на экране висела тёмная заставка с красной полосой, по которой надо было провести для окончания разговора. Затем она пропала, и на экране появилось изображение человека с настолько длинной бородой и волосами, словно он всю жизнь провёл на необитаемом острове. Среди копны светлых волос блестели голубые глаза. В них помимо радости отражался страх, и его улыбка выглядела пугливой, словно он ожидал подвоха. Несмотря на регулярное и качественное питание, Максимилиан был очень худ. Он передвигался рывками и каждые несколько секунд замирал, словно прислушиваясь. Вместо одежды на нём была лишь тряпка, обмотанная вокруг бёдер.

Теперь Ане стали понятны неожиданные паузы в его речи. Он был похож на дикого зверя, в каждый момент времени готового к опасности. Ему не было пятидесяти, как казалось раньше, – он был лишь едва старше Лукаса, тридцать лет или около того.

Камера Максимилиана представляла собой абсолютно белый квадрат с белыми предметами интерьера, потолок был всего в полутора метрах от пола, из-за чего пленник никогда не мог выпрямиться в полный рост и ходил сгорбившись. Несколько ламп горели очень ярко, изгоняя темноту из самых дальних уголков этой темницы. Площадь помещения была едва больше двадцати квадратных метров. На кровати не было ни одеяла, ни подушки, лишь один несъёмный матрас белого цвета. В углу стояли белый унитаз и раковина. Рядом с ними насадка для душа, и ни намёка на шторку или ванную для того, чтобы во время мытья вода не разбрызгивалась по всей комнате.

В особняке Ани одна только ванная комната была больше, чем всё жилое пространство Максимилиана.

В одном из углов валялась груда хлама, некогда бывшая портативным телевизором. К антенне от неё Максимилиан подключил и рацию, и телефон.

Аня смотрела на то, как криво он стоит, чтобы не упираться головой в потолок, на его лицо, отчего-то ей знакомое, и на камеру, чистую, в чём-то даже красивую, но, несомненно, ужасную.

– У меня здесь нет ни одного предмета, на котором можно было бы повеситься, – сказал Максимилиан. – Ни достаточно длинной тряпки, ни верёвки, ни шнура, ни достаточно крепкой проволоки. Это забавно, потому что здесь нет ничего, за что можно было бы зацепиться. Потолок низкий, и даже дверной ручки нет. Однако мой мучитель считает, что я достаточно умён, чтобы повеситься даже в том месте, где это невозможно.

– Трудно тебе пришлось? – спросил Лукас, скорее, утвердительно.

– Теперь, когда я почти на свободе, я даже не жалею о том, что побывал здесь. Мои родители говорили, что никогда не надо жалеть о том, что произошло, необходимо смотреть вперёд. Надеюсь, они ещё живы и за два года с ними ничего не произошло.

– Ты проверил комплектующие? – спросила Аня. – Если чего-то не хватает, мы передадим новые части для излучателя.

– Всё на месте, – заверил Максимилиан. – Всё в исправном состоянии. Первым делом я проверил аккумулятор с помощью оставшихся от телевизора запчастей. Некоторое время займёт сборка и настройка. Нужно откалибровать напряжение и частоту. Излучение должно быть достаточно мощным, чтобы расплавить цепи в микросхемах, и в то же время слабым, чтобы не расплавить собственные провода.

– Сколько тебе нужно времени?

– Целые сутки, возможно. Если повезёт, справлюсь быстрее, и к утру всё будет готово, и я сам позвоню в полицию с вашего телефона. Ни один дрон в этом здании не сможет мне навредить.

– Значит, наша помощь тебе больше не нужна? – спросила Аня.

– Только моральная. Не отключайте рацию до самого конца, я хочу, чтобы вы всегда оставались на связи и слышали меня. Теперь, когда я так близко к цели, не хочу оставаться наедине даже на минуту. И я так рад, что вы настоящие. Не хотелось вам говорить, но я не до конца верил в ваше существование. Где-то у меня внутри сидело чувство, будто меня вновь водит за нос мой мучитель. Будто бы он заставил разговаривать со мной одного из чат-ботов. Но теперь я вижу вас, и вы такие страшные. Не принимайте мои слова за оскорбление, я говорю это в позитивном ключе. Нейросети умеют создавать лица людей, неотличимые от настоящих. Если бы мой мучитель и создал чат-бота для разговора со мной, то внешность у него была бы выше средней. А вы такие страшные. У тебя, Лукас, абсолютно безвольный подбородок и вытянутое лицо. Просто ужас. А ты, Аня, образец некрасивых детей. Не обижайтесь на эти слова. Я вас очень люблю.

– Ты сам не лучше, – ответила Аня, не воспринимая его слова как оскорбление. Даже наоборот, развеселилась от того, что человек, похожий на бездомного, называет их некрасивыми.

– Именно, – подтвердил Лукас. – Никогда меня ещё не называл уродом такой урод, как ты.

– Хорошее из нас трио, а? – спросил Максимилиан. – Трио уродов.