При опознании - задержать (сборник)

Иванчиков шагнул к двери, чтобы уйти, и в это время послышался звонок. Начальник станции снял трубку.

— Слушаю. Понятно. Поезд? Значит, идет? — лязгнул трубкой о рычаг, крикнул, высунувшись в окно: — Эй, граждане хорошие, поезд идет! Прошу покупать билетики.

Иванчиков постоял в раздумье: вернуться ли ему в уезд на этом поезде, или еще походить по селам, предостеречь волостные Советы насчет этих бандитов? И тут снова раздался звонок.

— Кто, кто? — допытывался начальник станции, сняв трубку. — Дамочка, не тараторьте, говорите спокойно. Да. Ну, здесь. Иванчиков? Это его фамилия? Ну и что? Хорошо, дамочка, позову… Товарищ Иванчиков! — крикнул он, отняв от уха трубку. — На провод!

Иванчиков узнал голос раньше, чем она назвалась. Говорила взволнованно, приглушая голос, чтобы не услышали те, кто там был поблизости.

— Они тут, в Липовке, на разъезде, — говорила Катерина. — Сивак… Нет, не ошибаюсь. И с ним еще один, из банды. Поезда ждут. Куда хотят ехать? На Гомель.

— Я приеду, — сказал ей Иванчиков, тоже приглушая голос и прикрывая рукой трубку. — Приеду. Буду в пятом вагоне. В пятом! — А когда повесил трубку, хлопнул себя по лбу: — Дурень, а будет ли там пятый вагон? Дурень, надо было сказать — в первом.

18

Поезд подходил к разъезду медленно: в том месте был подъем. Паровоз сильно дымил, тяжело отдувался паром.

— Ну, мон шер, — положил Шилин Михальцевичу руку на плечо, — помаши ручкой этим лесам и болотам. Впереди у тебя Париж.

Михальцевич промолчал, все внимание его было занято Катериной. Он заметил, что она тоже не спускала с него и с Шилина глаз, и расценил это по-своему: дамочка не хочет с ними расставаться. Подошел к ней, сказал:

— Мадам, было бы славно, если б мы сели в один вагон: вы скрасили бы нашу дорогу. Не возражаете?

Катерина озабоченно посмотрела на поезд, который уже останавливался.

— Хорошо, не возражаю, — ответила она, выдавив на лице принужденную улыбку. — Давайте сядем в пятый вагон. — И снова оглянулась на поезд. Только в пятый… в пятый.

Прополз мимо паровоз, заскрежетали колеса вагонов, лязгнули буфера, поезд дернулся, замер на месте. Катерина махнула рукой Михальцевичу, побежала к пятому вагону — он остановился недалеко. Взобраться в тамбур ей помог Шилин.

Это был типичный вагон всех поездов того времени: окна повыбиты, краска облезла, там-сям светились дыры в стенах — вагон попадал под обстрелы. Людей набилось битком. Шилин и Михальцевич, помогая Катерине, все же втиснулись в первое купе. Михальцевич согнал со скамьи какого-то хлопца, предложил сесть Катерине, сел и сам.

— Вот видите, какие мы галантные кавалеры, — сказал он, когда Катерина села. — Значит, до Гомеля?

— До Гомеля.

— Какая удача — ехать рядом с такой милой во всех отношениях дамой. Вещевые мешки, свой и Шилина, Михальцевич забросил на верхнюю полку, оба держали при себе только полевые сумки.

В купе сидело двое военных, женщины, согнать больше было некого, и поэтому Шилин стоял.

Поезд резко и неожиданно дернулся и пошел. Михальцевич покачнулся и схватился рукою за плечо Катерины.

— Пардон, — сказал он, дыша ей прямо в лицо. — Озорник-поезд едва не бросил нас в объятия друг к другу.

Шилин, положив локоть на край средней полки, смотрел в окно. Худощавый, жилистый, с жестким, словно отчеканенным лицом, раздвоенным подбородком. Усы короткие, тронутые сединой. Шилин был задумчив и строг, черные брови его то взлетали вверх, то, когда лицо хмурилось, сходились на переносице, иногда приходили в движение и губы.

«Бандит, — думала, со страхом глядя на него, Катерина, — сколько же душ ты загубил этими вот худыми, с длинными кистями руками. Они же и расстреливали, и вешали, и вырывали нажитое у людей… Интересно, где крест, что у отца отнял, прячешь? Неужто в том мешке? — Катерина скользнула взглядом по полке. — Нет, видно, в полевой сумке, вон какая она у него тяжелая, ремешок аж в плечо врезается…» Если присутствие Михальцевича, так и не снявшего руку с ее плеча, только раздражало, то Шилин вселял страх…

«А сядет ли тот рыжий хлопец, чекист тот?» — забеспокоилась Катерина. Подумала и спохватилась: а что он один сделает в этом переполненном вагоне? Да еще такой молоденький, дитя совсем.

Поезд шел лесом, полыхавшим в осенней тишине желтым и багровым пламенем.

Иванчиков все-таки сел. Сел в пятый вагон вместе с Ксенией. Он опять попросил ее поехать с ним, и она опять согласилась, сказала, что через пять станций живет ее дядька и что это неплохой случай его навестить. Ксения не стала пробираться в вагон, осталась в тамбуре. А Иванчиков, наказав Ксении там и ждать его, начал протискиваться по проходу, чтобы увидеть Катерину.