При советской власти

Старшим был назначен Александр Панин как более опытный оперативный работник. Осваиваясь не только с оперативной работой, но и с соответствующей терминологией, Митричев понял, что «объект», то есть эту гражданку, фигурировавшую между оперативниками под кличкой «Дама», они должны получить в «движении». Это означало, что они сменят своих коллег, наблюдавших за «Дамой» до них. Нельзя было допустить, чтобы «объект» заметил за собой слежку.

Передача «объекта» произошла у Большого театра, где «Дама» рассеяно поглядывала на репертуарную афишу. Ясно было, что она кого-то ожидает.

Даже при беглом взгляде на неё Митричев понял, отчего ей дадена была такая кличка – «Дама». Величественная осанка, на пышных каштановых волосах небольшая круглая шляпка, в обиходе называемая, как ему когда-то сказала Тоня, «таблетка». Богатая каракулевая шубка, узкая, чуть ниже колен юбка, на точёных красивых ногах – капроновые чулки, жуткий дефицит по нынешним временам, чёрные туфли на танкетке. Она словно сошла с модного зарубежного журнала. Такую как-то язык не поворачивался назвать «гражданкой» или же просто женщиной. Именно – Дама.

Митричев и Панин не торопясь прошли в скверик перед театром, сели на скамейку. Саша со скучающим видом праздного гуляки покуривал беломорину, Гриша делал вид, что читает газету. Но Дама, кажется, и не смотрела в их сторону.

Через пару минут к ней, запыхавшись, подбежал, выскочивший из тормознувшей прямо у колонн театра чёрной «эмки» небольшого роста толстячок в фетровой шляпе и светлом плаще. Подойдя к Даме, стал что-то горячо говорить ей, затем, сняв шляпу и склонив над её ручкой в чёрной перчатке голову с редкой шевелюрой, клюнул пару раз – наверно, извинялся за опоздание. Слегка улыбнувшись уголками ярко накрашенного рта, Дама, видимо, приняла извинения, и они медленно, узкая юбка мешала ей идти скорее, пошли в сторону «Метрополя».

«Топтуны», то есть Панин и Митричев отправились следом на некотором расстоянии. Парочка зашла в ресторан, швейцар, заметив их ещё издали, услужливо распахнул массивный двери.

Панин быстро сориентировался.

– Оставайся неподалёку. Если кто-то один из них выйдет, ступай за ним, – скомандовав, он отправился вслед за парочкой в ресторан.

Швейцар, с неудовольствием оглядев совершенно непрезентабельный вид направлявшегося в ресторан посетителя, вдруг вытянулся перед ним в струнку, словно услышал команду «смирно!», и бросился открывать двери, что-то доверительно говоря Панину на ухо.

Митричев остался один. Приподняв воротник своего короткого, словно морской бушлат, пальто, сунул руки в косо прорезанные карманы и неторопливо стал прохаживаться вдоль фасада гостиницы, краем глаза поглядывая на её большие окна, за которым было тепло и уютно. Дойдя до угла, заглянул под арку Театрального проезда, куда убегала вымощенная булыжником мостовая. Посмотрел на здание Конторы, там, в одном из кабинетов нетерпеливо ждал результатов слежки полковник Зенков.

День был будничный, народу было не много. По улице Карла Маркса сновали автомобили, горбатые «Победы», юркие «Москвичи», тарахтели грузовики, многие из которых, без сомнения, бегали ещё по дорогам войны. Отдуваясь, медленно двигались автобусы. Митричев постоял немного, покачиваясь с носков на пятки, пристально вглядываясь в высеченное из камня волевое лицо основателя ЧК, стоявшего на постаменте перед зданием Конторы. Тот, держа руку в кармане своей длинной распахнутой шинели, тоже глядел на Митричева и вдруг, будто бы сказал ему: ты не на меня смотреть сейчас должен!

Гриша спохватился, мгновенно обернулся. Нет, пропустить «объект» он не мог, он отвлёкся лишь на несколько секунд. Но чтобы всё-таки не рисковать, он подошёл к углу гостиничного здания, решив, ни на что более отвлекаться.

Ждать он приготовился долго. Дама и сопровождавший её толстячок, разумеется, не из тех, чей завтрак составляет бутерброд и стакан чая. Тут часом пахнет, если не больше. Интересно, а как у Саши дела, подумал Митричев. Впрочем, за него можно не переживать, он в этих делах не новичок, разберётся. Главное, самому не сплоховать.

Небо хмурилось. Сизо-серые тучи потихоньку темнели, угрожая дождём, а то и ливнем. Митричев вытащил из кармана полупальто смятую пополам кепку-восьмиклинку с пуговкой на макушке, надвинул её почти до глаз. Наверно, на урку стал похож, подумал, усмехнувшись. Не хватало ещё, чтобы милиционер ретивый прицепился, документы потребовал! На всякий случай он нащупал в боковом кармане пиджака удостоверение.