Прямой эфир (СИ)

Не красавица я: слишком худая, слишком бледная, а если учесть, что в отличие от многих так и не научилась пользоваться косметикой, то и вовсе слишком непримечательная. Я — одно большое и неприглядное «слишком», но думать так на свой счет про себя — вполне сносно, а видеть в глазах подруги такое неприкрытое недоверие к моим словам — больно.

Ведь правы и Танька, и Сема Трошев, мелкая я еще. Совсем не подготовленная к жизни ни физически, ни морально. Не одного романа за спиной, даже наивной влюбленности в соседа по парте, в то время как многие, уже вовсю придаются безумию…

— А что? По-твоему, у меня знакомых быть не может?

— Могут. Просто, — Петрова краснеет, отводя от меня глаза, — ты всегда такая серьезная, вся в учебе. А тут друг. Да еще и подвозит…

Я предпочитаю промолчать.

— Наутро Игорь нашел в интернете мой профиль и скинул пример злополучного кода, — смотрю на Филиппа, ожидая очередного вопроса.

— И вы влюбились. Такой герой, да еще и в красивом пальто, — ища отклика в зрительном зале на не самую удачную шутку, Смирнов широко улыбается, демонстрируя в камеру белоснежные зубы.

— Не сразу, конечно, но как и любая девочка, начала воображать, — вздыхаю, только сейчас понимая, как эта чертова информатика усложнила мою жизнь. — Он ведь красив. А я хоть и была разумной, но девчачье сердце живет по своим законам. Нам ведь немного надо, — смотрю на улыбнувшуюся мне женщину лет пятидесяти, сидящую в первом ряду. — Где-то с неделю я невольно ловила себя на мыслях: «Он ведь не прошел мимо! Подвез! Еще и про зачет мой не забыл!». И вот однажды набралась смелости и написала. В новогоднюю ночь.

— Поздравили?

— Да. И очень боялась, что он не ответит, — теперь смеюсь уже я, вспоминая, какой дурехой была. Тогда мне это казалось самым страшным на свете — не получить ответ на дурацкое сообщение. А сейчас? Сейчас я знаю, что в мире есть вещи куда более зловещие. Например, не видеть, как твои дети учатся чему-то новому…

— И вы начали общаться? — ведущий вновь садится рядом, а я ловлю себя на том, что за то недолгое время, что я нахожусь здесь, он уже раз десять пересек студию.

— Да. В основном я просила помощи в учебе, интересовалась преподавателями… Тогда я еще не умела кокетничать.

— Но этого ведь хватило, чтобы он разглядел в вас непросто товарища, иначе…

— Нет, — перебиваю, понимая, к чему он клонит. — Для Игоря тогда я была ребенком. Наверное, его подкупила моя детская непосредственность. Когда в нашей переписке мы незаметно для самих себя начали делиться личными переживаниями, я за словом в карман не лезла. Говорила в лоб, чем веселила Громова…

— Он обсуждал с вами своих женщин? Ведь наверняка поклонниц у него было немало, — тараторит ведущий, вновь повернувшись к экрану за своей спиной. А мне и смотреть не надо. Знаю, там мой красавец-муж в окружении размалеванных девиц.

— Редко. И переживала я это очень болезненно… Я мало что смыслила во взрослых взаимоотношениях, и единственное о чем мечтала — держать его за руку. Я была тепличным ребенком, вечеринки не посещала, в старших классах стала почти затворницей. Мечтала о поступлении, а для этого нужно трудиться.

Я расслабленна, но отчего-то выжата, как лимон. Уже начинаю привыкать к яркому свету в павильоне, нацеленным на меня взглядам, дотошному ведущему. По крайней мере, проваливаться в бездну воспоминаний присутствие посторонних людей мне совсем не мешает. Засматриваюсь на синий пиджак своего собеседника и тут же тону в круговороте сменяющихся картинок. Игорь обожает синий.

ГЛАВА 3

За ежедневной суетой я и не заметила, как пришла весна. Со стремительной скоростью деревья одевались в листву, лужайка перед университетом уже окрасилась в насыщенный зеленый, и мы с Таней все чаще коротали большой перерыв на заднем дворе. Расстилали свои ветровки на траве и подставляли лицо солнечным лучам — ласковым и еще таким щадящим. Я по обыкновению читала книги, с недавних пор открыв в себе страсть к любовным романам, а Петрова дремала, подложив под голову мой новенький рюкзак.

Вечерами я устраивалась за компьютером и с нетерпением ждала, когда же Игорь Громов войдет в сеть. Наши разговоры были пустыми, лишенными романтизма, и в основном состояли из его шуток и моих просьб помочь с очередной работой, которых к сессии задавали все больше. Он подорвал мою успеваемость — уж не знаю, как ему удалось оттеснить на задний план мою погоню за званием «круглой отличницы», но постепенно я утратила страсть к преподаваемым мне наукам, выполняя задания механически, все чаще предаваясь мечтам, в каждой из которых был он. Теперь я постоянно сверлила взглядом монитор, с трудом концентрируясь на учебниках. А, может, глупела специально, чтобы в очередной раз завести долгий диалог по поводу непонятного мне материала. Однажды ступив на эту зыбкую почву виртуального общения, я оказалась в полной зависимости от активности его аккаунта…