Пряничный домик в черном городе (СИ)

— Тебя… били? — он неверяще сжал пальцы, державшие мое плечо, ощутимо впиваясь фалангами через флисовую толстовку.

— Чаще, чем ты мог бы себе представить… В общем, я действительно никого не потеряла в этом ужасе. Может оно и к лучшему, ведь… Знаешь, лучше уж так, чем если бы мне было, кого терять и он… погиб бы. Я бы этого не хотела, поэтому… Можно сказать, что я везучая? — неуверенно спрашиваю монстра, который все ещё был напряжен и ощутимо раздосадован тем, что я ему рассказала. Вопреки этому в моей душе к родителям чувств не было, а потому рассказ о них сейчас не принес никаких эмоций, кроме колких искр отвращения. На меня опустился его давящий шлейф магии, столкнувшийся с моей усталостью, и я опять зевнула до сладких мурашек и звёздочек в глазах. Как же хочется спать…

— Пойдем отдыхать, птенчик… Совсем поздно и холодно, — тихо сказал монстр, поднимаясь и аккуратно утягивая меня за собой в сторону своего укрытия, вызвав у меня недоуменный выдох, — я помогу заснуть, — ответил он на мой немой вопрос, из-за чего я снова ощутила горячую волну беспокойного смущения. Но усталость брала своё, и спорить или сопротивляться не хотелось, а чужая магия упрямо тянула за собой, не принимая никаких возражений, вновь подчиняя себе, что в текущем состоянии было легко.

Забираясь в теплый, прогретый чужим телом, шалаш, я упала на ворох из выбившейся из подстилки соломы и смятого пледа, прикрывая глаза от надоевшего чувства переутомления и постоянной нервозности за наши жизни. Рядом мягко опустился Даст, оставаясь сидеть на коленях рядом, цепко остановив на мне взгляд. Это заставило заволноваться, и напрячься всем телом, а где-то за горлом стало щекотно. Абсолютная тишина давила на голову, добавляя собой неясной тревоги, от которой уже тошнило.

— Расслабься, птенчик, всё хорошо, — Даст широко улыбнулся, чуть склонив вбок голову, а огоньки в глазницах моргнули и стали чуть темнее, напоминая зерна созревшего граната, сверкающие в почти полной темноте, а гетерохромный глаз в слиянии красного и нежно-голубого давал фиолетовый темный отсвет на костях черепа.

Обстановка была необычной, если не сказать больше: я никогда не была ночью наедине с Дастом, и от этого душа в волнении трепыхалась, словно прося освободиться из плена эмоций. Расслабиться совершенно точно не получалось, но я честно старалась, пока вдруг не ощутила теплые ладони на своих висках и не отметила, как приблизились эти глубокие глаза, искрящиеся потемневшей, насыщенной силой магией. Чужая аура снова давила на душу, в этот раз настолько сильно и властно, что едва получалось дышать, и от этого захотелось отстраниться или отползти, но тело не слушалось, пригвожденное к месту, лишь мелко вздрогнув от мимолетной паники.

— Тсс, Брай, не сопротивляйся… Я сейчас кое-что сделаю, и ты уснешь. Обещаю, что ничего плохого, птенчик, — доверительно прошептали на ухо, обдавая его сладковатым воздухом, и, не в силах терпеть его давление, душа подчинилась, опуская барьер сопротивления, от чего в голове словно что-то щелкнуло, и веки стали сами собой закрываться, а тело – обмякать, наливаясь тяжестью и окунаясь в долгожданный сон, словно в теплую воду. Напоследок я ощутила на губах привкус его лёгкого поцелуя…

Сон был совершенно темным, без всяких навязчивых образов, всполохов воспоминаний, вспышек текущих волнений и прочей ерунды, мешавшей нормально отдыхать все предыдущие дни. Я нежилась в этом чувстве, как в лучах горячего солнца, не открывая глаза, но уже почти бодрствуя, чувствуя каждой клеточкой тела уютное тепло, бегущее в венах от макушки до кончиков пальцев на ногах и руках.

Было так сладко, что я, не выдержав, с наслаждением потянулась всем телом, сильно выгибаясь в спине, вытягивая над головой руки и сгибая колени, как всегда любила делать в кровати, и упираясь теплым животом во что-то большое и широкое. Но прежде, чем я успела собрать в кучу сонные мысли, меня сгребли в охапку и подмяли под крепкое костяное тело в мягкой прогретой куртке.

— Вот это движения с утра пораньше, птенчик, ты всегда так просыпаешься? — низким голосом Даст почти мурлыкнул мне в ухо, вспугивая стаи мурашек на ещё не очнувшемся от ночной неги податливом теле. Чужие ребра до щекотки впивались в мои, через одежду вдавливаясь от каждого вдоха. Слишком тесно… Но так хорошо…

— Мм… Доброе утро… Вроде да. Мне просто впервые так хорошо спалось за долгое время, — сонно бормочу ему куда-то в боковину капюшона, щекоча его носом где-то на сгибе шеи. Всё это я делаю не специально, даже не открывая сонные веки: это приятное ощущение после долгожданного отдыха давало то наслаждение, с которым не хотелось расставаться, и я просто поудобнее устроила руки под чужими ключицами, готовясь ещё немного подремать. С Дастом было так спокойно сейчас… И даже стеснение, словно оно тоже ещё отдыхало, не напоминало о себе.

— Вообще-то пора вставать, Брай… Уже утро и надо завтракать, — чужое дыхание щекотало шею, мешая продлевать момент дремоты, — но я могу разбудить тебя по-своему.

— А есть возможность отказаться и поспать ещё?