Прибежище

Я сгорбился, нахохлился и побежал через двор, потом через лужайку к нашему приюту. Проник в неосвещенную кухню и остановился между жесткими панелями из нержавеющей стали, вдыхая запах дезинфектанта, которым мыли пол. Стряхнул с себя капли дождя и вытер волосы. Ботинки были мокрые и грязные. Я сбросил их и в одних носках пошел вверх по лестнице.

Комната дедушки находилась в конце коридора второго этажа. Я услышал, как он храпит, когда приблизился к ней. Громкий храп со всхлипываниями. Звук усилился, когда я осторожно приоткрыл дверь. И очень тихо позвал Рокки. Он спрыгнул с дедушкиной кровати и скользнул ко мне.

Я вывел пса во двор под секущий дождь и провел в свои апартаменты, где рухнул на диван. Пес запрыгнул и улегся рядом, прижавшись ко мне мокрой от дождя шерстью. Вода продолжала стучать по световому люку в потолке над нами и потоками стекала по потемневшему стеклу. Я долго так лежал, а Рокки пристроил мне голову на живот. Я смотрел на противоположную стену. Прислушивался к шуму дождя, к стуку капель по хрупкому стеклу. И думал, думал, думал. Обо всем, что уже произошло, и о том, что еще может произойти. И все это время Рокки сопел рядом. Я положил руку ему на шею и перебирал пальцами мягкую, пушистую шерсть. И всякий раз, когда он вздыхал, я слышал металлическое позвякивание. Едва слышное звяканье металла о металл. Звяканье двух ключей, которые я прицепил к его ошейнику, тихонько стукающихся друг о друга.

Часть третья

Глава 35

– Я нашел вход сзади, – сказал Кларк. – Там была лампочка освещения, но я перекусил провод.

Он стоял возле «Воксхолла», пригнувшись, чтобы говорить с Мензером сквозь наполовину опущенное стекло боковой дверцы. Они поставили машины рядом с пляжем, возле забитого досками кафе-мороженого. Набережная пуста, но долго так продолжаться не будет. На часах двадцать минут седьмого, все вокруг в сером, едва прибивающемся свете. Скоро люди начнут вставать. Может, собак поведут на прогулку. Может, сами вылезут на утреннюю пробежку.

Мензер выбрался из машины и ступил на мокрый от дождя асфальт. Закрыл глаза. Его покачивало, и он пытался обрести равновесие. Ночное плавание на пароме прошло гораздо более спокойно, чем тогда, на траулере. Но качка все равно сыграла свою роль, и ее последствия по-прежнему донимали Мензера.

Он натянул на руки перчатки. Подтянул их поплотнее, особенно между пальцами, потом полез в машину за рюкзаком.

– Давай показывай.

Кларк повел его прочь от берега по направлению к небольшому сухому доку, где наклонно стояли на киле несколько яхт, утопая в грязи. Уличные фонари бросали пятна света, их нетрудно было избежать. В сером и влажном воздухе едва ощущалась слабая морось.

Мензер проследовал за Кларком по скверно воняющему переулку, вдоль дощатого забора. Переулок загибался вправо, уходя за серию террасных коттеджей. Кларк остановился, не доходя до его конца, и нырнул в щель в заборе, поманив Мензера за собой.

– Это здесь? – спросил Мензер.

Не слишком привлекательное местечко. Захламленный задний двор, вымощенный бетонными плитами, какими обычно мостят патио, некоторое количество разросшихся кустов, забытый ржавый набор для приготовления барбекю. Узкое, приземистое здание с заплатанной крышей, на втором этаже два окна (одно забрано матовым стеклом, значит, это ванная) и сдвижная дверь на первом. Тревогу никто не поднимает. Обтрепанный провод от лампочки освещения над дверью провис и свободно болтается.

– Просто, верно?

Мензер расстегнул замок-молнию на рюкзаке и достал свой набор отмычек. И привычно занялся замком. Отмычки были примитивные, но и дешевый замок сдвижной двери сложностью не отличался.

Полозья двери оказались гладкими, хорошо отполированными, так что дверь отошла в сторону почти беззвучно. Мензер вошел в тесную гостиную и обнаружил, что стоит на гимнастическом мате из губчатой резины. Он махнул рукой Кларку, приглашая его последовать за собой, и прошел в холл. Справа оказалась дверь, ведущая в маленькую кухоньку, а слева – лестница, покрытая ковровой дорожкой.

Мензер попробовал ногой ступеньки – не скрипят, не болтаются ли, – прежде чем наступить на первую всем весом. Он уже мысленно вообразил себе детектива-сержанта Джеклин Тир, в одиночестве спящую в своей постели. Ничего не слышащую. И не подозревающую.

Легко уязвимую.

* * *

Джеки Тир пребывала в скверном настроении. Она всегда впадала в хандру, когда не удавалось заснуть. Она вертелась в постели, ругалась, кряхтела и охала, словно кто-то лежал рядом, готовый спросить, что с ней такое. Но рядом никого не наблюдалось, и это было частью досаждавшей ей проблемы. Джеки отлично знала, как трудно иногда бывает поддерживать с кем-то отношения, но давно поняла, что еще труднее оставаться в одиночестве. Особенно когда какая-то мысль грызет тебя изнутри, бередит душу, а поговорить не с кем.