Причуда. В 16:50 от Паддингтона. Испытание невиновностью

— Да. По-моему, ты рассуждаешь верно, во всяком случае, твое предположение довольно резонно. Но, Доналд, оно отнюдь не бесспорно.

Молодой человек нетерпеливо вздохнул.

— Мак, мне нужна определенность. Я должен знать. Если Эстер мне расскажет, если откроется, тогда… тогда все будет хорошо. Мы поженимся как можно скорее. И я буду о ней заботиться.

— Слава Богу, тебя не слышит старший инспектор Хьюиш, — сдержанно заметил Макмастер.

— Вообще-то я законопослушный гражданин, — сказал Доналд, — но вы же отлично понимаете, Мак, что полицейские не слишком разбираются в психологии. По-моему, тут речь может идти даже не об убийстве в состоянии аффекта, а о несчастном случае. Хладнокровное убийство исключено в принципе.

— Вы влюблены в эту девушку, Дон.

— Мак, имейте в виду, я говорю с вами сугубо конфиденциально.

— Да-да, конечно.

— Собственно, мне нечего сказать, кроме того, что если Эстер мне откроется, мы вместе искупим ее проступок. Но она должна сказать мне. Я не смогу жить в неведении.

— То есть ты не готов жениться на ней, пока тебя мучат подозрения?

— А как бы вы поступили на моем месте?

— Не знаю. В мое время, случись со мной такое, я бы, наверное, должен был убедиться в ее невиновности.

— Виновна, невиновна, дело не в этом. Просто я должен знать.

— Значит, даже если она действительно убила свою мать, ты готов на ней жениться и надеешься счастливо прожить с ней жизнь?

— Да.

— Не надейся! — с горячностью произнес Макмастер, — Ты же будешь вечно терзаться сомнениями: не слишком ли горький кофе, а кочерга, которая стоит у камина, не слишком ли она увесистая. Твоя жена поймет, что ты все время об этом думаешь. И ничего у вас не выйдет…

Глава 10

— Уверен, Маршалл, что вы поймете причины, побудившие меня пригласить вас принять участие в этом разговоре.

— Разумеется, — сказал мистер Маршалл. — По правде говоря, мистер Аргайл, если бы вы меня не пригласили, я бы сам просил у вас позволения приехать. Сегодня во всех утренних газетах появились сообщения и, безусловно, все идет к тому, что пресса снова начнет проявлять интерес к этому делу.

— Нам уже звонили и просили дать интервью, — вставила Мэри.

— Так-так, этого следовало ожидать. Я бы советовал отвечать, что вам пока нечего сказать. Разумеется, вы благодарны доктору Колгари, вы рады, что с Жако сняты обвинения, но от обсуждения предпочитаете воздерживаться.

— Старший инспектор Хьюиш, который тогда вел это дело, просил разрешения прийти сюда завтра утром и побеседовать с нами, — сказал Лео.

— Да. Да, боюсь, в деле откроются какие-то новые обстоятельства, хотя не думаю, что у полиции есть шансы получить ощутимый результат. В конце концов, прошло два года, и если поначалу здесь еще что-то помнили, то теперь наверняка уже все забыто. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь.

— По-моему, все совершенно ясно, — уверенным тоном изрекла Мэри. — Дом всегда надежно запирался, грабитель не мог в нею проникнуть, но если бы кто-то пришел и сказал, что хочет обратиться к матери с просьбой, или просто представился ее хорошим знакомым, то его бы наверняка впустили. Думаю, так и случилось. Отцу показалось, что он слышал, как после семи в дверь позвонили.

Маршалл вопросительно посмотрел на Лео.

— Да, кажется, я об этом говорил, — подтвердил тот. — Конечно, теперь мне трудно припомнить все досконально, но тогда я вроде бы действительно слышал звонок. Хотел даже спуститься, но потом услышал, как дверь открылась и снова закрылась. Причем снизу не доносилось ни голосов, ни шума, то есть никто не пытался ворваться в дом силой. Иначе я бы, конечно, это понял.

— Так-так, — сказал мистер Маршалл. — Да, думаю, скорее всего, именно так все и произошло. Увы, нам слишком хорошо известно, как легко преступник может проникнуть в дом: достаточно только наплести хозяину более или менее убедительную историю про свои несчастья. Да, по-моему, можно допустить, что в данном случае мы столкнулись с чем-то подобным.

Мистер Маршалл говорил неторопливо и веско, время от времени внимательно оглядывая собравшихся, и мысленно оценивая каждого из них с присущей ему обстоятельностью. Мэри Даррант, красивая, но без малейшего намека на одухотворенность, подчеркнуто самоуверенная, даже немного надменная. За ней ее муж в инвалидной коляске. Филип, умница, мог бы многого достичь, не будь он так беспомощен в том, что касается бизнеса. Держится отнюдь не столь безмятежно, как его жена. Взгляд беспокойный, озабоченный. Он-то прекрасно понимает, чем чреваты события последних дней. Мэри тоже, конечно, далеко не так спокойна, как хочет казаться. Она всегда умела скрывать свои чувства, даже когда была маленькой девочкой.