Причуды многоликого эроса

Дело в том, что до этого времени открыто изучать эротические проявления человеческой личности было просто невозможно (из соображений собственной безопасности). Кроме того, недостаточно развиты были затрагиваемые науки, а многие из тех, которые в наши дни составляют основу исследований о человеческом эротизме, только зарождались и представляли собой лишь запутанный клубок недоказанных гипотез и далеких от науки предположений.

Еще один немаловажный фактор, который оказывал огромное влияние как на развитие подобных наук, так и на мировоззрение людей, – это церковь и религия. Сопротивление церкви и общественное осуждение не только тормозили попытки некоторых смельчаков докопаться до сути эротического вопроса, но и жестоко их наказывали. Официальная мораль европейского буржуазного общества этого времени состояла из одних только антиэротических установок и пропаганды низости плотских отношений.

Все, что было связано с эротической стороной жизни людей, считалось грязным и греховным, любое упоминание о гениталиях или телесных проявлениях эротичности было непристойным и наказуемым шагом. В самый расцвет пуританства, который пришелся как раз на конец XVIII – начало XIX века, невозможно было не только вслух выразить свои мысли по поводу эротической привлекательности человека, но даже подумать об этом. Запуганные проповедями святых отцов, люди боялись и избегали того, что является естественным, дабы не навлечь на себя немилость. Но человек есть человек, и рано или поздно его инстинкты возобладают над разумом, и он будет делать то, что ему хочется, несмотря ни на какие запреты.

Мужчины, переступающие черту дозволенного, никогда не считались преступниками, если, конечно, дело не доходило до откровенных извращений, кровопролития и человеческих жертв. Просто мужская агрессивность и кровожадность в те времена оправдывались и прощались с молчаливого согласия судей, которые, кстати, тоже были мужчинами. Они прекрасно понимали своего обвиняемого и корили его за неосмотрительность и несдержанность, поэтому смотрели на его серьезные проступки сквозь пальцы.

Приходится признать, что женщинам жилось ой как несладко. А тем более – женщинам, которые пытались лезть не в свое дело, учились грамоте и другим вещам, доступным исключительно мужчинам. Кем их только ни объявляли – отступницами, чокнутыми, страшными грешницами, колдуньями и т. п. Если не сжигали на костре, то выгоняли прочь или морили голодом. Тем же женщинам, которым удалось получить образование и посоревноваться с мужчинами в науке, была уготована судьба вечно находиться в роли презренных изгнанниц, чьи труды вне зависимости от степени их гениальности пылились в библиотеках на самых дальних полках, причем отдельно от изданий авторов-мужчин, как бы бездарны они ни были.

Отличительная черта того времени – жесточайшая половая дискриминация, когда женщины не считались за людей и с самого детства воспитывались так, чтобы уметь угождать своему мужу и не интересоваться ничем более, кроме кухонных проблем и сплетен с соседскими кухарками. Такая мощная массовая психическая атака, направленная на впечатлительную и хрупкую женскую психику, не встретила никаких препятствий, и мысль о вечной принадлежности своему единственному господину настолько закрепилась в мозгу женщины, что она с нею свыклась и не пыталась бороться с вражеской интервенцией.

Покорность и смирение женщин можно объяснить лишь простой неграмотностью и повальной религиозностью, которая в повышенных дозах до добра никогда не доводит. Женщины, которые не хотели мириться с таким положением вещей, объявлялись врагами общества и с одинаковой силой осуждались как мужчинами, так и введенными в заблуждение женщинами.

Весь XIX век ознаменован жестоким господством моральной цензуры. Так, из соображений благопристойности и недопущения тлетворного влияния, во Франции были запрещены произведения некоторых авторов, которые осмелились слишком откровенно написать о человеческих чувствах и отношениях, тем самым вызвав бурю негодования со стороны пуританского общества. Среди числа таких «негодяев» были замечены многие классики литературы: Вольтер, Жан Жак Руссо, Флобер, Лафонтен, Беранже и другие.

ВЕЛИКИЕ ОБ ЭРОСЕ

Никакое притворство не может долго скрывать любовь, когда она есть, или изображать – когда ее нет.

Ф. Ларошфуко