Приди и победи

Несмотря на бравурный доклад начальника РОВД, складывается впечатление, что у полиции нет ни версий, ни подозреваемых. Хотя ответы на все вопросы лежат на поверхности. Например, в Западной Европе с сатанистами уже давно не церемонятся: полиция устраивают регулярные облавы, суды выносят суровые приговоры. Но мы, как известно, отстаем в развитии от Запада на несколько десятилетий. Особенно, если речь идет о провинции.

Лилия Бессеребреникова, Анатолий Звонкий, специально для Первейшего канала”.

— Хотел бы я знать, кто же этот источник — оторвал бы голову, — зарычал Булдаков.

— Да ладно тебе, Егорыч, нет у них никакого источника, все — это бред из головы этой журналистки, как ее — Бессеребрениковой, — успокоил шефа Бестужев. — Нет у них информации, вот и берут ее из головы — лишь бы пострашнее было. Так что не бери в голову тяжелого. Тут у нас другая проблемка нарисовалась.

И капитан рассказал о разговоре с Джавадовым, по понятным причинам, опустив информацию о тайнах зороастрийцев Булдаков выглядел озадаченным, но не удивленным.

— Ох, мне этот грек сразу не понравился, — сказал он. — Попробуем что-нибудь выяснить.

Полковник снял трубку телефона и набрал короткий номер.

— Алексей Макарович? Это Булдаков беспокоит. Да, я помню наш утренний разговор, мы работаем. Тут открылись новые обстоятельства… Рядом со мной капитан Бестужев, он лучше расскажет. Я поставлю на громкую?

Видимо, получив добро, он нажал на кнопку громкой связи. Судя по голосу, Морозову в Москве сейчас тоже приходилось не сладко из-за владимирских событий.

— Слушаю вас, капитан, говорите быстро и по делу.

— Так точно, товарищ генерал. У меня, в принципе, к вам один вопрос: что вы можете рассказать о сотруднике ФСБ Хачериди?

Морозов ответил не сразу.

— Почему вы им интересуетесь?

Бестужев еще раз рассказал о своей беседе с азербайджанцем. На это генерал ответил, но очень осторожно, взвешивая каждое слово:

— Когда мне стало известно о назначении данного субъекта на это дело, я, конечно же, им заинтересовался. Я попытался “пробить” его по своим каналам, но у меня ничего не получилось — он оказался глубоко засекреченным агентом. Даже заместитель руководителя ФСБ о нем ничего не слышал, ну а к начальнику я, понятное дело, не сунулся.

— То есть мы о нем ничего не знаем, — уточнил Бестужев.

— Вот именно, — подтвердил генерал. — И этот момент насторожил меня больше всего. Конечно, неприятно, когда двух иностранцев распинают в областном центре, но это уж точно не событие мирового масштаба. Тем более, что грохнули двух преступников. За итальянца Гуэрру, нам, кстати, от Интерпола еще и благодарность прилетела. Так вот на это дело вдруг назначается сверхсекретный агент. С чего бы это?

— И какие мысли пришли вам в голову? — поинтересовался Булдаков.

— Разные. Мне кажется, что грек заранее знал, что события смогут выйти из-под контроля. Что помимо двух жертв будут еще. То есть он изначально был информирован лучше, чем мы думали.

— Но он с нами не делился никакими своими идеями, — сказал капитан.

— И со мной тоже — на наших совещаниях, — добавил полковник.

— Вот то-то и оно, — резюмировал Морозов. — Получается, что Хачериди знает больше, чем мы все вместе взятые. Но при этом не считает нужным делиться с нами информацией. Каковы его мотивы?

— Возможно, он просто следит за ситуацией, чтобы никакая лишняя информация не утекла. Может, ему поставлена задача в конечном итоге засекретить всю операцию, — предположил Булдаков.

— Возможно, но при этом журналисты узнают факты о расследовании зачастую раньше Москвы. Как это объяснить?

— А, может, Хачериди играет какую-то роль в том бардаке, который сейчас у нас тут происходит? — тихо спросил Бестужев.

— Заметь, не я об этом сказал, — усмехнулся Морозов. — Но такие мысли и мне приходили в голову. Давайте сделаем так. Полковник, установи-ка за греком негласную слежку, ну и телефон поставь на прослушку, естественно. Капитан, а ты попроси покопаться в грязном белье нашего Хачериди свою сексапильную помощницу — Ингу, кажется. Может, что и нароет. Я же, в свою очередь, попытаюсь еще раз слазить в разведку — может, тоже чего обнаружу. Через несколько дней соберемся и поделимся результатами.

Однако за следующие два дня ситуация накалилась до предела, и заниматься греком стало некогда. В городе началась настоящая паника — журналисты все же перегнули палку. Жители сбивались в добровольческие бригады и выходили на улицу в поисках маньяка. Возбужденные жаждой крови толпы рыскали в сумерках по всему Владимиру: страх за свои семьи сделал людей жестокими и кровожадными.