Приди, полюби незнакомца

Дверь за ним затворилась, и у Лирин появилась возможность вернуться на землю. Ей пришлось признаться себе, что, оставаясь с ним вдвоем, она почти не пытается сопротивляться. Он был подобен сильному магниту, неотвратимо притягивавшему ее. Эштон был в полном смысле слова мужчиной, а она — нормальной женщиной, с нормальными женскими желаниями. И это делало ее весьма уязвимой. Она пыталась апеллировать к логике, призывала себя к сдержанности, но мысль о том, что она, Лирин, — его жена, казалась ей все более привлекательной. Может, это и было чистым безумием, но она хотела той близости, что бывает между мужем и женой.

Его рубаха висела вместе с другой одеждой на вешалке. Потрогав ее, Лирин ощутила, как исходящий от нее острый мужской запах пробуждает где-то в глубине ее томление. Она глубоко вздохнула, удивляясь себе самой, и решила сосредоточиться на переодевании. Рубашка легко соскользнула с ее обнаженного тела, и Лирин смутно подумала, каково бы это было — оказаться с Эштоном в постели, и что приятнее — момент любви или ее предвкушение?

Она мечтательно осмотрела комнату, не веря, что все это происходит в действительности. Нельзя отрицать, что этот человек есть воплощение самой мужественности. Хоть она и могла представить себе, что его карие глаза, случается, холодеют от гнева, в нем был огонь, способный растопить сердце едва ли не всякой женщины. Лирин сердито тряхнула головой. Снова ее заносит. Вместо того чтобы крепко держать себя в узде, она позволяет себе мечтать Бог весть о чем. Это же чистое безумие — думать о любви с мужчиной, которого еще едва знаешь. И к чему она пускается в эти рискованные мысленные путешествия, когда самым благоразумным было бы держаться на расстоянии?

Лирин завязала пояс на зеленом бархатном халате, открыла дверь в спальню и босиком прошлась по мягкому ковру, восхищаясь прекрасной обстановкой и мягкими цветами комнаты. В сравнении с этим роскошным будуаром ее прежняя комната померкла — тут было все, о чем только могла мечтать женщина. Если бы она раньше видела это великолепие, дважды подумала бы, прежде чем усомниться в искренности Эштона.

Услышав ее шаги, он повернулся. Она взяла его под руку и с мягкой улыбкой сказала:

— Это замечательно, Эштон, и ты был прав. Разумеется я не могла бы отказаться.

Лирин приподнялась на цыпочках и поцеловала его в щеку, но Эштон повернулся к ней прямо лицом. Ей вовсе не хотелось отворачиваться, она медленно вкушала тепло его дыхания. Эштон впился ей в губы, властно и настойчиво, требуя отклика. Язык ее робко зашевелился, и это вдохновило Эштона. Он изо всех сил прижал Лирин к себе. Объятие становилось все теснее, поцелуй все настойчивее. Миг блаженства растянулся в целую вечность. Ощущая, как растет в нем желание, Лирин дрожала в его объятиях, готовая и в то же время не готовая уступить. Ясно было, что, если она не остановит немедленно это безумие, сил оттолкнуть его у нее не будет.

— Не надо торопиться, Эштон, — мягко прошептала она, отстраняясь от его ищущих губ. — Дай мне время разобраться в себе самой.

Эштон отпустил ее, и лицо у него перекосилось, как от сильной боли. Лирин заметила это. Не зная, как облегчить его страдания, она повела Эштона к постели и остановилась, ожидая, пока он сложит покрывало. Вновь посмотрев на нее, Эштон порывисто вздохнул и поднял руки, словно собирался обнять ее за плечи. Она сама было потянулась к нему, но он с тяжелым вздохом отвернулся.

— Я пошел.

— Эштон, прошу тебя! — Глаза ее молили о понимании. — Ну почему ты не хочешь остаться и немного поговорить со мной?

Эштон коротко рассмеялся.

— Мадам, вы либо недооцениваете свою привлекательность, либо переоцениваете мою способность ей противостоять. Соблазн слишком велик. Стоит мне задержаться хоть на секунду, и я за себя не отвечаю. — Он резко сунул руки в карманы и отвернулся. — Я и так едва владею собой, так что прошу вас, мадам... Ложитесь, пока я вовсе не сошел с ума.

Лирин поспешно повиновалась и скользнула под одеяло, даже не сбросив халата. Эштон вернулся к камину, подбросил еще дров и постоял немного, хмуро глядя на весело мелькающие яркие огоньки. Лирин пристально смотрела на него, со страхом ощущая, как растет в ней желание. Где-то в глубине ее существа жило безошибочное знание, что с этим мужчиной она уже была близка. Закрывая глаза, она видела, как он, совершенно обнаженный, поднимается с постели и куда-то уходит. Фигура его виделась ей смутно, плыла, но все же можно было различить широкие плечи, узкие бедра и вьющиеся на затылке коротко подстриженные волосы.

Уиллабелл все время убеждала ее, что Эштон — мужчина, каких мало, и трудно было с ней не согласиться. Насколько возможно оценить достоинства мужчины за столь непродолжительный срок, Эштон явно был из тех, кому не жаль отдать любовь и нежность — на всю жизнь.

— Эштон? — тихо прошелестел ее голос.

Он обернулся.

— Да?

Она промолчала, но все сказали ее глаза. Эштон снова подошел к ней.

— Что, Лирин?