Придворный

В доказательство второго вашего утверждения – что это было наглядным судом Божьим – вы, насколько вижу, очерняете все, что делалось в Риме раньше. Упомянув о многих обманах и неблагочестии клира, вы обращаетесь к порицанию тех, кто почитает реликвии святых и образы Христа и нашей преславной Госпожи, и говорите, что под прикрытием этого некоторые священники обманывают невежд и простофиль, чтобы выманивать у них деньги, заставляя поклоняться фальшивым мощам. Вы усердно доказываете, что Бог и святые не ищут ни золота, ни серебра, ни в чем таком не нуждаются и не услаждаются никакими предметами; что не требуется посвящать Богу ничего телесного, но лишь душу, чистую от грехов, и что то, что жертвуется на Церковь, гораздо лучше давать бедным, и что лучше помогать им в их нуждах, чем украшать алтари и делать ковчеги для мощей; и что Христос не пекся о богатствах и временных благах. Далее вы называете весьма преступным, что священник, находясь в смертном грехе, служит мессу и принимает Святые Дары, и здесь же осуждаете сговоры, тяжбы, раздачу церковных должностей и канонизации. Итак, говоря обо всем, что совершается в Риме, вы вспоминаете дурное и пытаетесь скрыть доброе. Затем переходите к тому, что священники, принимая Христа в состоянии греха в свое тело, которое должно быть чистейшим храмом, наносят Ему большее оскорбление, чем солдаты, введя лошадей под своды храма Святого Петра.

Говоря это и многое другое подобное в своем «Диалоге», вы всячески подводите к заключению, что бедствие Рима – дело не только не вредное, но полезное для христианства, и этими доводами, столь плохо идущими к делу, что стыдно и называть их доводами, доказываете (в собственном самомнении) следующее ваше положение: что все это бедствие было якобы наглядным Божиим судом.

В самом деле, любые несчастные случаи, сколько их ни есть, можно назвать совершившимися по суду Божию, ибо без Его воли не происходит ничего. Но это не доказывает вашей правоты и не препятствует распознать в ваших речах злонамеренность, делающую более чем вероятным подозрение, что вряд ли вы добрый христианин. Вы приводите настолько произвольные и ребяческие доводы, что кажется приличнее не отвечать на них вовсе. Но все-таки я не оставлю их без краткого ответа, которого, по моему убеждению, будет вполне достаточно.

Те священники, которые обманывают народ фальшивыми мощами, чтобы разжиться деньгами, а равно и те, которые принимают Святое причастие в смертном грехе, совершают величайшее преступление, и те, что из неудержимой алчности беззаконными путями ищут имений, преступая заповеди Христа и человеческие законы, суть худшие из людей: отрицать это не станет никто из благоразумных. Но в моем уме не укладывается, как додумались вы привести эти недостойные дела в доказательство того, будто невеликое зло – грабить реликвии, хоть истинные, хоть ложные, будто убивать клириков, обнажать алтари, осквернять всякую церковную святыню, разорять церкви, превращая их в конюшни, – малый грех, по той причине, что, с другой стороны, имеются такие клирики, которые служат в смертном грехе, занимаются тяжбами, а может, и продают церковные бенефиции. Поистине, найдется ли кто столь невежественный, который не понимает, что прилагать к одним беззакониям другие – не значит их пресекать и нельзя исправить зло, делая еще худшее зло. А поскольку именно это и есть главное, на чем вы утверждаетесь, я думаю, что ответил вам достаточно.

Кроме того, скажу, что если и имеются дурные священники, то имеются и добрые, которые не принимают святых таинств в смертном грехе и не делают таких дел, о которых вы говорите, но суть верные друзья и слуги Бога, поистине благочестивые. Равно как есть многие, которые умеют достойно почитать, и почитают, мощи святых как подобает, то есть воздавая честь не мощам ради их самих, а ради того, что они представляют, и через видимое возводя мысль к созерцанию невидимого. А в таком случае, даже если мощи окажутся фальшивы, почитающий их не совершает греха идолослужения, ибо благ любой повод, возбуждающий в душах поклоняющихся усердие чтить и молить Бога с таким жаром веры, что благодаря ему мы подчас видим и чудеса. И если бы даже в каком-нибудь храме был крест, сделанный из виселицы или из чего-то другого столь же низкого, а все люди, думая, что он сделан из истинного Крестного древа, украшали бы его самоцветами, золотом и серебром, – они не только не погрешали бы, но могли бы и удостоиться многих Божьих милостей.