Приезжайте к нам на Колыму! Записки бродячего повара: Книга первая

— Нет, — грустно покачал головой Володя, — не пойду я нынче в управление, не пойду... Покамест я в приличный вид не приду, я к ним, к бухгалтерам этим проклятым, на глаза не покажусь. Раз я за правдой приехал, то должен быть как огурчик.

— Да ведь ты, пока все деньги не пропьешь, не успокоишься ни за что, — сказал я ему, — у тебя денег-то много осталось?

— Деньги что... — грустно сказал Володя, — деньги кончатся — сберкасса выручит.

— А на книжке-то у тебя их много? — продолжал я неприличные расспросы.

— Много, — огорченно махнул рукой Володя, — целый год пьянствовать можно.

— Жениться бы тебе надо, — посоветовал ему Саня.

— Да я уже пробовал раз, — грустно сказал Володя, — больше не хочу — И он опять стал настойчиво угощать нас коньяком. — А вы, собственно, кто такие? — вдруг подозрительно сдвинул брови борец за правду, — с виду геологи, а сами не геологи, нет... Настоящий геолог от коньяка не откажется. А может, вы стукачи какие-нибудь, а?..

— Да нет, — примирительно сказал Саня, — нам сейчас к начальству идти. Сейчас мы не можем. Вот вечером — пожалуйста.

— А-а-а, — вдруг догадался Володя, — так вы — большие начальники, и вам на людях пить нельзя. Точно? Точно! Начальник экспедиции, — он ткнул Саню пальцем в грудь, — и прораб. Как я вас раскусил, а?! — И он весело засмеялся, довольный своей сообразительностью. — Вечером, — игриво подмигнул он нам, — в гостинице, ага?

— Ага, — согласились мы, рассчитались и ушли.

С грустью думали мы о тех рабочих, чьи права прилетел защищать маркшейдер Володя. Не дождутся они премии. Привезут его, родимца, на прииск, чуть теплого, и, должно быть, скажет он, что правды у начальства нипочем не добьешься и надо терпеть.

Пока Саня улаживал наши дела в геологоуправлении экспедиции, я знакомился с местной многотиражкой, вывешенной под стеклом на улице. С удивлением прочитал название передовой статьи — «Достижения и упущения в нашей партии». И начиналась она так:

«Наряду со значительными достижениями есть в нашей партии и крупные недостатки: слаба трудовая дисциплина, много финансовых нарушений и должностных злоупотреблений...»

Я даже рот открыл от удивления и лишь в самом конце статьи понял, что речь идет о какой-то геологической партии.

Тем временем вернулся довольный Саня и сказал, что в аккурат там, где мы будем стоять лагерем (опять оно, это проклятое слово!), на реке Инынье в устье ручья Паук, располагается большая съемочная партия с собственной рацией, лошадьми, стационарными палатками, баней, погребом, большими складами продовольствия и всякого другого имущества. Экспедиционное начальство уже отдало приказ в эту партию всячески помогать нам в нашей работе.

В кассе почтамта безо всяких хлопот получили мы причитающиеся нам две тысячи рублей и собрались в обратный путь к себе, в Сусуман. Однако на автовокзале выяснилось, что ближайший автобус в нашу сторону будет лишь в половине второго ночи, и мы отправились на автобазу, надеясь поймать попутную машину. Идти пришлось через ту самую тополиную рощицу (она здесь гордо именуется парком), где располагалось кафе «Лето», невзрачный грязноватый сарай с мокрыми мраморными столиками. В кафе подавали пиво и вермут. Мы заказали по кружке бархатного пива (пиво было трех сортов: бархатное, мартовское и рижское) и, едва начав его пить, опять увидели маркшейдера Володю. Теперь он был уже без пиджака и галстука, но зато в белой шляпе, на ногах пока держался, но было видно, что на это он употребляет все свои силы. В руке у Володи была кружка вермута.

— А-а-а! — как родным, обрадовался он нам.

Но мы, быстро выпив свое пиво, встали и ушли, не желая продолжать разговор.

— Понимаю, — сказал Володя нам вслед, — понимаю...

Возле ворот автобазы стоял огромный МАЗ, тяжело груженный шифером. Кабина его была раскрыта, и из нее высовывался чей-то зад, туго обтянутый синим комбинезоном.

— Эй, хозяин, — постучал Саня в дверцу кабины, — до Сусумана не подбросишь?

Зад исчез в недрах кабины, а вместо него показалась стриженная ежиком седая голова старика кавказца с огромным носом и ртом, полным железных зубов.

— А спать дорогой не будешь? — подозрительно спросил нас старик.

— Да нет, зачем же нам спать средь бела дня, — пожал плечами Саня и искоса посмотрел на меня (знал за мной гадкую привычку засыпать в дороге).

— Тогда садись! — широким жестом пригласил нас в кабину гостеприимный хозяин.

Едва мы уселись на широком сиденье, как наш шофер шикарным жестом поддал газу, и тяжелый МАЗ тронулся в путь. Нагружена машина была ужасно — под шифером, оказывается, лежало еще и листовое железо, — а потому на перевалы ползла она с трудом, надсадно ревя; виражи и серпантины одолевала очень осторожно, плавно вписываясь в повороты. Шофер-кавказец непрерывно творил мелкие чудеса, управляя машиной с таким виртуозным мастерством, что мы только ахали да переглядывались. И при этом он непрерывно говорил, перескакивая с одной животрепещущей темы на другую: