Пригласительный билет

— Вот в августе и запретим, — улыбаясь, сказал Алеша.

— Нет. Запретить надо сейчас, — настаивала Верочка.

Алексей пошел по дорожке навстречу высокому старику в рыжих лыжных брюках, а Верочка обратилась ко мне:

— Как вы, Митя, считаете, я права?

— Безусловно! — с подлой интонацией в голосе согласился я.

Алексей познакомил нас со стариком — Тимофеем Ивановичем, который тут же поспешил в дом.

— Кто это? — спросила Верочка настороженно и строго.

— Это старый друг, школьный товарищ покойной тетки; он и жена его живут здесь много лет, как ее друзья. Тимофей Иванович развел этот сад, ремонтировал дом и вообще…

— Чувствует себя хозяином? Да?

— В какой-то мере, конечно, — уже вяло, тускло ответил Алексей.

— И еще долго они будут проживать в нашем доме?

— Верочка… Как ты можешь так… — мямлил сконфуженный Алеша, краснея и не решаясь взглянуть на меня.

Я, чувствуя его состояние, в душе возмущался вместе с ним.

Из дома торопливо вышла радушная старушка, жена Тимофея Ивановича, и устремилась к нам, оживленная, приветливая.

Верочка снисходительно улыбнулась и, словно палку, протянула ей руку. Тут же Верочка, повернувшись к старикам спиной, потребовала от меня:

— Скажите, Митя, с какой стати мы должны терпеть их в своем доме?! И вообще, почему Алеша не предупредил меня, что в нашем доме живут посторонние люди? Я права?

— Безусловно, — поддакнул я и сделал второй шаг к дальнейшему нравственному падению.

Пользуясь тем, что старушка увлекла Верочку в дом, помрачневший Алексей сказал мне:

— Успокой, пожалуйста, Верочку. Так же неудобно, неприлично… Старики будут жить здесь до конца своей жизни. Одинокая, беспомощная тетка многим им обязана. Они занимают две из пяти комнат. И я ни за что не стану нарушать их покой. Я прав?

— Вне всякого сомнения. Это было бы непорядочно с твоей стороны, — поддержал я Алексея.

— Скажи об этом Верочке.

— Непременно…

Верочка по-хозяйски и, конечно, бесцеремонно осмотрела все пять комнат.

— Кому принадлежит мебель в комнатах, которые занимают они? — спросила она Алексея далеко не приглушенным голосом.

— Обо всем этом потом, — пытался сманеврировать несчастный Алеша.

— Но мы должны знать… С какой стати они будут пользоваться нашими вещами? Митя, вы согласны со мной?

Я кивнул головой, но так, чтобы Алексей не заметил моего двурушничества.

— Митя, вторично прошу, объясни Верочке, — шепнул мне ее будущий супруг. — Скажи, что так вести себя бестактно, просто ужасно.

— Сейчас скажу, — твердо заявил я.

Я решительно направился к Верочке и… стал помогать ей. Она пыталась сдвинуть с места столовые башенные часы со старинной инкрустацией, чтобы перетащить их в комнаты, которые занимала тетка. На пороге мы слишком ретиво толкнули часы, и они грохнули на пол.

— Ты хлюпик… Двурушник…

Не стану перечислять всех презрительных имен существительных, коими наградил меня мой двоюродный брат, когда Верочка демонстративно покинула дом покойной тетки и, возмущенная, пошла к пристани.

— Не смей ее провожать! — приказал мне Алеша. — Пусть она очнется, пусть почувствует, что я непреклонен и впредь буду поступать так, как подсказывает моя совесть. Поедем вместе поездом.

— Поедем поездом, — сказал я и тут же побежал догонять Верочку.

Возвращались мы с ней на теплоходе.

Да, их свадьба не состоялась. Почему? Попять не могу.

Впрочем, и я до сих пор не женился. Трудно найти ангела, подобного голубоглазой, застенчивой Верочке. Очень трудно.

ПРИГЛАСИТЕЛЬНЫЙ БИЛЕТ

В субботу без пяти двенадцать благополучие во всех его проявлениях пребывало в квартире Федоровых в незыблемом состоянии. Башенные часы в углу столовой чеканили мирные удары, пахло крепким кофе и навощенным паркетом. Августовский ветерок, насыщенный запахами клумб, беспокоил легкие оконные шторы, в кабинете Николая Ниловича увядали гладиолусы, привезенные с дачи вчера.

Ровно в двенадцать представитель Министерства связи опустил в прорезь дверей письмо и журнал «Иностранная литература».

Валентина Павловна вскрыла конверт и извлекла приглашение. Плотный, затейливый, внушающий почтение пригласительный билет просил присутствовать на чествовании академика Пирожникова.

— Очень мило. — Валентина Павловна улыбнулась произведению художника и полиграфистов.

На четвертой сторонке билета — на ней обычно обозначается «На два лица» и красуется лиловый отпечаток продолговатого штампика: «Президиум» — на сей раз значилось: «Партер» и «На одно лицо».

Что это? Валентина Павловна (по привычке) прищурила глаза. На одно лицо, бог с ними… Вообще она редко посещает официальные торжества в Доме ученых — и то лишь концерт, если в нем принимает участие заманчивая знаменитость.

Но всегда в пригласительном билете лиловый штампик просит Николая Ниловича занять место в президиуме. А тут партер. Что это может значить? Николая Ниловича Федорова в партер? Пятнадцать лет в президиуме и вдруг… Извольте радоваться…