Приговор приведен в исполнение. Тайна забытого дела. Тени над Латорицей

— Ладно, — понемногу успокоившись, сказал Маркел. — Скажу. Дайте закурить. — И он взял из протянутой Ковалем пачки папиросу. — Спасибо. — Прикурил. — Я был у Розы, — сказал он наконец, выпустив густой клубок дыма.

— Кто такая Роза? Как ее фамилия? — спросил капитан, хотя уже знал об этой женщине от инспектора Прокопчука. — Где она живет?

— Улица Духновича, шесть. Гей ее фамилия. Роза Гей.

Действительно, Роза Гей жила именно там. У нее был собственный дом. Младший лейтенант Прокопчук установил, что здесь ее считают зажиточной. Хорошенькая. И нет ничего удивительного в том, что понравилась она Маркелу Казанку.

— Почему раньше молчали? В Орле. Надо было вас сюда тащить, чтобы признались. Тратить деньги, время, — рассердился Коваль.

— Бэлла моя ревнивая очень, гражданин начальник. Не надо ей знать, что я здесь гулял. Не дай бог!

— Ну, а деньги откуда?

— Она и дала, Роза, а что? — встрепенулся Маркел. — Я же сказал — личное дело.

— Хорошо! — кивнул подполковник. — Проверим ваши слова. Вызовем Розу и, если это не сказка, не легенда, а действительно алиби, выпустим. Вы были у нее всю ночь до утра или куда-нибудь отлучались?

— Никуда. Утром, в шесть, сел в машину и уехал в Ужгород.

— Хватит. На сегодня все, — сказал Коваль, откинувшись на спинку стула. Казалось, он потерял к Маркелу интерес.

А тот уже снова посматривал на свои роскошные ботинки, и, видимо, блеск их успокаивал его и умиротворял.

— Когда же отпустите? — спросил, оторвавшись от них. — Мне в Орел надо. И как теперь я Бэлле все объясню?

— Сказано, вызовем Розу, подтвердит — выпустим. Не раньше, — ответил Вегер.

— Так вы ее сейчас позовите. Это же здесь, близко.

— Вызовем, когда надо будет. А пока что подпиши протокол, гражданин Казанок.

Маркел подписал.

Коваль и Вегер остались одни.

— Ну, как вам нравится этот тип? — спросил капитан после паузы. — Вполне возможно, что он и в самом деле ночевал у Розы, она ведь Прокопчуку сама призналась, что имеет нареченного Маркела.

— Нареченного! — покачал головой Коваль. — Обольститель!

— Вот он и темнит. Никак ему не хочется очной ставки с Розой. Цыганки, Дмитрий Иванович, знаете, какой горячий народ! Он их обеих боится. Вызовем Розу?

— Давайте. С Маркелом надо кончать. Не будем тянуть время. Меня только интересует, почему она дала ему такие деньги. Долг? Сомневаюсь.

На допросе Роза сперва была мрачна и не желала отвечать на вопросы. Но постепенно Вегер проложил тропинку к ее душе, заверив, что хочет и ей, и Маркелу только добра и что только откровенностью может она спасти своего друга от серьезного подозрения. И Роза призналась: была любовницей Маркела, когда жил он в здешнем таборе. Потом Казанок уехал отсюда, но изредка наведывался к ней. Сказала, что ночь на шестнадцатое июля провел он с нею и ушел рано утром, пока не проснулись соседи.

Заметив, что разговоры с цыганами лучше получаются у Вегера, который знает их язык и их обычаи, Коваль не вмешивался. Он сидел у полузанавешенного окна, закрыв глаза, и могло показаться, что он дремлет. Между тем, Вегер знал, что подполковник все слышит и все видит, а если будет нужно — вмешается в разговор.

А подполковника осаждали горькие мысли. Переживал, что соблазнился иллюзией виновности Маркела Казанка. Теперь самоустранился от беседы с буфетчицей, пожалуй, не только потому, что не знал языка. Главное — опасался, что своим вмешательством испортит дело и Роза замкнется в себе. Это плохо. Ведь если оперативник перестает верить в собственные силы… Он не хотел больше думать об этом, потому что дальше начались бы мрачные раздумья о возрасте, о старости и о выходе на пенсию.

— Вы дали деньги Маркелу? — спросил тем временем начальник уголовного розыска, который тоже понял, что вроде бы так логично построенная несколько дней назад версия относительно Маркела неожиданно рушится.

Роза засмущалась, замялась.

— Какие деньги? При чем тут деньги? — наивно спросила она. — Разве такая женщина, как я, должна любовь покупать? — И она вызывающе посмотрела на офицеров.

— «Какие» и «при чем» — это будет после того, когда дадите ответ на вопрос, — заметил капитан. — И, пожалуйста, без этих штучек и хитростей, — предупредил он буфетчицу. — Не надо мудрить. Если давали деньги — скажите. Вот и все. А за любовь или за ненависть — это ваше дело.

— Ну, дала ему немного денег. Что ж тут такого? Не чужой он мне. — И Роза, повеселев, лукаво посмотрела на Коваля, с самого начала признав в нем «главного начальника».

— Сколько же это «немного»? Два рубля? Сто тысяч?

— Зачем сто тысяч? Откуда у меня тысячи? — проворчала цыганка, не зная, как вести себя дальше. Ей было непонятно, откуда милиция может знать о деньгах. — Я такие деньги в руках никогда не держала и в глаза не видела.