Приговор приведен в исполнение. Тайна забытого дела. Тени над Латорицей

С разрешения Коваля Казанок сел и, вытянув ноги, тоже засмотрелся на свои ботинки. Подполковника удивило олимпийское спокойствие подозреваемого, и в голове его, как в сложнейшем компьютере, сразу пришли в работу новые данные, начали формулироваться новые вопросы.

— Дорогие? — спросил Коваль.

Маркел, как завороженный, не отрывал взгляда от своих ботинок и, неожиданно наклонившись, вытер носки рукавом пиджака.

— Сколько заплатили?

— Сто двадцать, как одна копейка, — миролюбиво ответил Маркел.

Коваль мысленно прибавил эти деньги к общей сумме.

— А деньги где взял? — спросил капитан Вегер.

— Не украл.

— Но до шестнадцатого июля у вас не было таких денег, правда? — спросил Коваль.

— Это мое личное дело. Я уже сказал. И вообще не понимаю, зачем меня сюда привели, допрашивают, — помрачнел Маркел. — Обыскивали…

— Могу объяснить, но, думаю, будет лучше, если сами честно расскажете, что делали в городе в ночь на шестнадцатое.

— Не был я в вашем городе. Не был, понятно?

— Был, — вставил Вегер, ведший протокол допроса. — Таксист, который вез тебя из Ужгорода, опознал.

Казанок умолк.

— Хочешь еще одну очную ставку — с официантом, которому дал двадцать пять рублей в Ужгороде, шестнадцатого утром? — строго спросил капитан, отложив в сторону ручку.

Маркел только глазами сверкнул.

— Два года назад ты жил в таборе под Мукачевом, а потом старик Сабо тебя выгнал. Так, Маркел?

Казанок вздохнул.

— Ты, наверно, и про меня слыхал? В таборе все меня знали.

Маркел кивнул.

— Так зачем же ты мне лжешь, Маркел? И вот — начальнику, — Вегер указал глазами на Коваля. В голосе его появились добродушные нотки. — Подполковник из самого Киева приехал, чтобы на тебя посмотреть, твою правду послушать. Ох, Маркел, Маркел! Все равно докопаюсь. Не веришь — спроси у своих, они тебе то же самое скажут!

— Чтобы у меня глаза так видели, если лгу, — тяжело проговорил Маркел и зажмурился.

Наступила короткая пауза.

— Ты почему же не до конца зажмурился? — неожиданно засмеялся начальник уголовного розыска и, приставив ладонь ко лбу, словно вглядываясь в даль, посмотрел на Маркела. — Все-таки малость видишь, все-таки малость лжешь.

Маркел не выдержал и тоже растерянно улыбнулся.

— Ну, был я в городе вашем… Ну и что? — проворчал он.

— А почему до сих пор отрицали? Чего боялись? — спросил Коваль.

Казанок неожиданно взорвался:

— Ну, а это, гражданин начальник, мое дело.

— Судимость имели?

— Ну и что? Имел. Давно. Забыл уже. А сейчас ничего не сделал.

— Вас трижды судили. Дважды за спекуляцию крадеными лошадьми. Тогда вы получили два и три года. Вышли по амнистии?

Маркел, проглотив слюну, кивнул.

— Третий раз, — продолжал Коваль, — были приговорены к двум годам за мошенничество, — продавали позолоченные вещи, выдавая их за золотые.

— Такими делами больше не занимаюсь.

— М-да, пестрая у вас биография. Вам сколько лет?

— Тридцать семь. Какое это имеет значение? Что вы от меня хотите? Ну, был я здесь. Приезжал. Что из того? А что это вы меня в камеру упекли? За что? Деньги? Это мои деньги, я никому ничего плохого не сделал, не обокрал, не ограбил!

— Именно это нам и надо выяснить, — сказал Вегер. — Так что, Маркел, не горячись, а отвечай на вопросы.

— Итак, откуда у вас появились деньги шестнадцатого июля? — терпеливо повторил свой вопрос Коваль.

— Я никого не обокрал! Это мои деньги! — повторил и Маркел.

Вегер строго посмотрел на него:

— Топчемся с тобой на одном месте, Маркел. Если ты ни в чем не виноват, какой же смысл тебе выкручиваться?

— Ну, долг мне отдали!

— Вот видите, как все просто. — Коваль закурил и протянул пачку «Беломора» Маркелу. Тот отрицательно покачал головой. — Теперь остается назвать имя человека, который вернул вам долг, а нам — ваше показание проверить.

Маркел молчал, сдвинув брови.

— Ох и трудно же с тобой разговаривать, Маркел! Сам ставишь себя в трудное положение, — сказал Вегер. — Да ладно уж, помогу тебе. Ты был в ту ночь на Староминаевской?

— Что?! — содрогнулся цыган. — Вы мне чужое дело не шейте! Не был я ни на какой Минаевской!

— Какое чужое дело? — спросил Коваль. Такой перекрестный допрос сразу двумя или даже тремя работниками он считал действенным. — И что произошло на Староминаевской в ту ночь? Откуда вы знаете?

Казанок побледнел, затем лицо его стало пепельным.

— Я ничего не знаю и нигде не был, — испуганно выдавил он из себя.

— Ну, как же не знаешь! — уверенно заявил начальник уголовного розыска. — Знаешь ведь, что там совершено убийство и грабеж. — Вегер впился взглядом в Казанка.

— Я никого не убивал! — заорал Маркел на всю комнату, выкатив налитые кровью глаза. — Не пришьете! Я на эти липкие дела не клеюсь, понятно? Ну, сидел, так что?! — И он начал выкрикивать что-то по-цыгански.

Капитан, который знал цыганский язык, цыкнул на него, и Маркел умолк, тяжело и часто дыша.

— Вас пока никто не обвиняет, — мягко объяснил Коваль. — Мы только хотим, чтобы вы честно рассказали, где провели ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июля, кто дал вам такие большие деньги? Если у вас есть алиби, то странно, что вы не желаете им воспользоваться.