Приграничье (тетралогия)

— Зацени, — бухнувшись рядом со мной на кровать, встряхнул бутылку пиромант. — Водный раствор абсорбента МПЭ-44!

— Где достал? — взвесил в руке стеклянную бутылку я.

— Вацлава развел, — признался пиромант. — Давай, жахнем.

— А оно нам надо?

— Ты дозу излучения сегодня получил? Головная боль, общая слабость, жжение верхних дыхательных путей — есть такие симптомы?

— Что-то типа того, — сознался я.

— Тогда пей, — отхлебнув прямо из горла, передал Напалм бутыль мне. — Вацлав сказал, ты незаразный, я за собой тоже ничего такого не замечал…

Ну я и выпил. Глоток. Потом еще пару. Вкус, конечно, жуткий — будто глину в воде разведенную в себя заливаешь, но голова прошла моментально. Потом и жжение в правом предплечье затихло. Вялость, правда, никуда не делась, но это ж не стимулятор…

— Ладно, это все здорово, конечно, — поставил я некоторое время спустя на пол пустую бутыль, — но пора бы и делом заняться.

— В смысле? — не понял меня Напалм.

— Карандаш бери, у нас адресов еще куча неотмеченных осталась, — потянулся за распечатками я.

— Может, сам отмечать будешь? — неохотно поднялся с кровати пиромант.

— Кто из нас местный уроженец? А? Я и адресов таких не знаю. Вот Севастопольская, два-а — это где?

— В центре, — вздохнул пиромант и взял карандаш.

— Вот и отмечай, — обрадовался я. — Двести пятнадцатый номер.

Напалм вывел на карте циферку.

— И чего мы ищем, вообще?

— Мы ищем то, что позволит нам спасти наши задницы, — не стал откровенничать я.

— Да перестань ты! — разозлился парень. — Сказать сложно?

Пришлось отделаться полуправдой:

— Мы ищем артефакт. Какой — и сам не знаю, и тебе не скажу.

— Артефакт, который может быть причиной энергетических выбросов? — уставился куда-то на карту парень. — Зачем он?

— Заказчик не сказал. — Я нашел глазами следующий адрес в распечатке. — Хочешь — у Рустама спроси.

— Адрес диктуй, — помрачнел пиромант.

— Да расслабься ты! Все путем будет, — развалился я на кровати. — Красный, сорок восемь.

— Этого-то я и опасаюсь, — едва слышно пробормотал пиромант и вывел на карте цифру «216».

Закончили мы с этим нудным, но тем не менее должным принести свои плоды занятием уже к ужину. Напалм еще какое-то время терся у меня в клетушке, пытаясь выпытать подробности, но, уяснив, что больше ничего интересного не услышит, отправился к себе. А может, к Вере или Ветрицкому. Он у нас товарищ общительный.

Наскоро поужинав вареной картошкой с тушенкой, я чуть ли не залпом выдул стакан жидкого чая и потер вновь занывшие виски. Не такая уж и замечательная штука этот абсорбент — времени всего ничего прошло, а кости снова ломит. Все, надо спать ложиться.

Присутствие постороннего в своей комнате я скорее почувствовал спиной, чем расслышал шорох или заметил мелькнувшую тень. Резко развернулся и вытер вспотевший лоб — никого. Но ведь что-то же меня насторожило. Неужели…

На противоположной от двери стене вдруг нарисовался силуэт человека — обои будто растворились, и вместо них проявилась кирпичная кладка. Мгновение ничего не происходило, а потом кирпичи потекли, и на меня уставился Гадес. Точнее — его маска с пустыми провалами глаз.

— Ты еще не разговаривал с Грибовым? — Губы шевелились немного не в такт словам, но голос звучал вполне отчетливо.

— Нет.

— Поговоришь?

— Да! Обещал же.

— Скажи еще, что все решится в Черный полдень. Пусть они будут готовы.

— Что — все?

— Просто скажи. Если он поймет — хорошо, если нет — все будет так, как будет. — Похоже Гадеса на склоне лет одолела тяга к маловразумительным загадкам. Поймет — не поймет. Мне б этого Грибова найти еще. Хоть и есть вариант…

— Скажу, — заверил я маску Аарона Давидовича.

— И еще. Когда найдешь то, что ищешь, возможно, не будешь знать, что с этим делать, — продолжил издеваться надо мной Гадес, и из стены высунулась рука со сжатым кулаком. — Возьми.

— Это что? — Мне на ладонь выпал простенький на вид амулет: обыкновенный стеклянный шарик, в котором застыла капля расплавленного металла. — И зачем это?

— Вдруг совета спросить понадобится, — неожиданно рассмеялась маска. — Не потеряй…

— А еще говорят, люди к старости мудрости набираются… — Я разулся и завалился на кровать. Шарик выкидывать не стал и сунул в пистолетный кармашек джинсов. Вдруг все же пригодится.

— Некоторые минуют эту стадию и сразу впадают в маразм, — прошелестел знакомый голос, но когда я поднял взгляд на стену, вместо слепленной из кирпичной массы маски там выделялось лишь пятно выцветших обоев.

Решив оставить на утро поднакопившиеся непонятки, я закрыл глаза и сразу же провалился в сон. Очень холодный сон.

ГЛАВА 4

Есть ли способ отличить иллюзию сна от реальности яви?

Ущипнуть себя и не почувствовать боли?

Ерунда! Тот, кто в сновидениях не чувствовал боли, можно сказать, никогда до конца и не засыпал. И даже пробуждение не всегда способно немедленно отправить в небытие созданную подсознанием картинку. Боль, радость, страх, счастье и разочарование — все это человек способен в полной мере ощутить и в царстве сна. А возможно, только там он и способен до последней капли проникнуться этими чувствами?