Приграничье (тетралогия)

Я окинул взглядом неказистую коробку закусочной, посреди плоской крыши которой дымила труба, проводил взглядом пробренчавший в сторону Юго-восточных ворот трамвай с установленной вместо срезанного пассажирского вагона платформой с минометом и поспешил за остальными. А то продрог, как собака…

Внутри оказалось жарко, душно, накурено, шумно, тесно и вдобавок ко всему темно. Прямо посреди помещения стояла огромная печь, на которой и готовилось большинство блюд. Не знаю, как должна выглядеть настоящая хинкальная и что такое хинкали вообще, но кормили тут неплохо. По крайней мере, можно было перекусить, не опасаясь провести остаток дня в обнимку с белым другом. Хоть здесь, как и во всех подобных заведениях, готовили ровно столь же полезные для здоровья человека чебуреки, беляши и прочие непонятно на каком масле жаренные пирожки, а перечень компонентов пиццы или мясного пирога запросто мог занять не один лист мелким почерком. Но вот не травился никто — и все тут. Чудо, не иначе. А скорее, все дело в посетителях: такие кадры заглядывают, что вполне за несвежий салат зарезать могут.

Парни уже успели занять только-только освободившийся угловой столик, и я, на ходу расстегивая фуфайку, направился к ним. Публика тут действительно подобралась еще та. Торговцы с рынка, кидалы и чернорабочие оттуда же, закончившие смену охранники с Южного бульвара, освободившиеся с дежурства дружинники и вовсе уж непонятные, но, несомненно, мутные личности. Если не сказать — темные. А вообще, здесь царила теплая, дружеская атмосфера. В крюйт-камере тоже до поры до времени спокойно. Главное, той самой искрой не оказаться.

— Что заказывать будете? — тут же оказался рядом с нашим столом совмещавший должности официанта и вышибалы накачанный парень в кожаной безрукавке.

— Пицца есть сегодня? — развернулся от стоявшей в углу вешалки Рустам.

— Есть.

— Три больших.

— Фирменных?

— Да, и чай сразу неси, — уселся за стол Зубастый, который, к моему удивлению, оказался в этом заведении общепита завсегдатаем.

— С вас…

— Иди, потом, — отмахнулся от него Рустам и уставился на меня: — Ну?

— Что — ну? — покачнувшись на стуле, уперся я спинкой в стену. Полумрак скрадывал выражения лиц, но мне показалось, что по физиономии Зубастого проскользнула гримаса раздражения.

— Мы продвинулись в деле или нет? — Рустам то ли не понял мой намек, то ли посчитал, что при Напалме и Сан Саныче можно говорить открыто.

— Несомненно.

— Так значит, это… — обрадовался Второй.

— …пустышка, — закончил за него фразу я.

— Но ты говорил… — нахмурился измененный.

— Что дело продвинулось? — улыбнувшись, я все же решил не доводить до белого каления парня. А то он здоровый… Вон и Напалм лишний раз на рожон решил не лезть: не закурил даже. Или он бросает? Раньше как паровоз дымил. — Дело продвинулось. Мы отработали один вариант и теперь переходим к следующему.

— И вторая попытка может оказаться более продуктивной? — Рустам начал разливать из принесенного чайника по стаканам кипяток и на меня даже не смотрел.

— Поживем, увидим. — Вытерев вспотевший лоб, я снял фуфайку и повесил ее на спинку стула. — Все зависит от того, когда будет информация по энергетическим линиям Гимназии.

— Я за ними в Центральный участок сегодня собираюсь, — начал разрезать пиццу Зубастый. — Но ты разговор в сторону не уводи — почему считаешь, что выбросы вокруг Пентагона к нашему случаю отношения не имеют?

— Почувствовал. Есть определенные признаки. — Я откусил от ломтика пиццы и сосредоточенно зажевал. — Там вообще сам принцип другой. Не энергия выбрасывается, а мир потихоньку от ее излишков перегорать начинает. Поэтому и жгучей плесени почти не было.

— А чем тогда объясняется такая кучность? Сплошь же вокруг Пентагона последние адреса? — задумался Второй, чему вечно голодный Напалм оказался только рад. Вон как жует — аж за ушами трещит. А Сан Саныч, как ни странно, в разговор не лезет, будто и нет его здесь.

— Как вариант — Братство начало активно использовать алхимическую установку. Излишки энергии пережигают, но случайных утечек не избежать… — Я отхлебнул чая и понял, что сболтнул лишнего.

— Ладно, тему закрыли. — Искоса взглянув на меня, Рустам уставился в стакан с чаем. — Боюсь, руководство будет недовольно отсутствием подвижек. И чем для всех нас чревато это недовольство, думаю, никому объяснять не надо.

— Срок вроде неделя был? — начал злиться я.

— Это крайний срок. Надо уложиться в три дня.

— Кто сказал? — Моя попытка улыбнуться успехом не увенчалась: из-за опухшего лица получилась какая-то болезненная гримаса.

— Я! — набычился Рустам. — Все ясно?

— Да иди ты на хуй! — Я поднялся из-за стола. — Раньше, чем это может быть сделано, это сделано не будет.

— Ты куда пошел? — вскочил на ноги разъяренный Зубастый. — Разговор еще не окончен!

— Продолжайте без меня. — Вытащив из кармана фуфайки пузырек с таблетками, я направился к стоявшей посреди помещения печке. — Пойду, горло промочу.

— Сядь немедленно!