Приграничье (тетралогия)

И так жадно нож вбирал в себя чужую энергию, что и на мою долю кое-какие крохи перепали. Придется теперь как-то с этим жить. Ничего, немного здоровья никогда не помешает, а воспоминания… Как поступать с нежелательными воспоминаниями, мне прекрасно известно. Много чего неприглядного в памяти за закрытыми дверями никак истлеть не может.

— Лед? — Только тут я заметил, что с ледяными ходоками уже успели разделаться и настороженно посматривавший на дверной проем Рустам с автоматом наизготовку спустился в фойе. — Удачно?

— Более чем. — Я уселся прямо на пол и принялся рассматривать такой знакомый узор клинка. От зеленых линий и завитков по коже пробежали мурашки, но мне удалось сдержаться и не отшвырнуть нож. Связь, говорите, у нас с ним сохранилась? А по мне, так он просто тепло любит. Ну а какое тепло в мертвяке? Со мной-то известно дело — не замерзнешь. И сам теперь морозоустойчивый, и зарезать всегда кого найдется…

— Можно к тебе? — Зубастый остановился у пентаграммы, вдоль линий которой тянулись полосы подтаявшего снега. Напалм и Второй тоже спустились по лестнице со второго этажа; Вера, Николай и бойцы «Красного декабря» пока решили не рисковать.

— Заходи, гостем будешь.

Я попробовал подняться на ноги и едва не свалился обратно. Эк меня колбасит. Не иначе нож в организме свои порядки устанавливает. То-то смотрю, давным-давно сломанные ребра опять заломило и предплечье правое огнем горит. Ничего, мы уж как-нибудь со старым знакомцем поладим. Тем более и от него польза имеется — порезанное запястье моментально поджило, голова больше не напоминала утыканный иголками колобок, и, что самое важное — начало медленно вымерзать наложенное на меня Зубастым и Вацлавом заклятие.

— Второй, проверь, как там на улице, — сняв со спины рюкзачок, распорядился Рустам, и тот, прихватив с собой одного из измененных, отправился на выход. — Точно ничем не шарахнет?

— Гадом буду, — помотал я головой, дожидаясь, пока пройдет головокружение. Так вроде чувствую себя — тьфу-тьфу-тьфу, — неплохо, холодно только, сил нет. Ладно, придется привыкать.

— Добыл-таки… — уставился на нож у меня в руке Рустам и, присев на корточки, вытащил из рюкзака небольшой металлический термос, сплошь изрисованный колдовскими символами. — Давай его сюда.

— Зачем еще? — и не подумал я подчиниться.

— Эта штука отлично экранирована. — Зубастый свинтил с термоса крышку. Как оказалось, инкрустированные серебром надписи были сделаны вовсе не для красоты — окутывающее термос сияние теперь было прекрасно различимо внутренним взором. — Ни один гимназист не учует.

— Ну учует… Делов-то… — попытался договориться я, надеясь, что конфликта все же удастся избежать. — Корочки предъявим и пошлем на три буквы.

— Не все так просто. — Рустам тоже пока решил не доводить дело до открытого противостояния. — Сейчас в Форте чрезвычайное положение, появление столь мощного артефакта вызовет нездоровый ажиотаж. А ты ведь не хочешь бегать не только от СВБ, но и от Гимназии?

— Не хочу, — пришлось признаться мне. Но с ножом на руках еще поторговаться можно, а отдам — что захотят, то и сделают. А частью работающего портала становиться радости мало. Так сгоришь ни за что ни про что, никто даже спасибо не скажет. Другого-то способа присоединения этого клятого ножа к установке перехода, насколько из беседы с Волковым удалось выяснить, никто не рассматривал даже. — Но ножа не отдам. Ты извини, только от этой железяки слишком многое зависит. За себя уверен, тебя — не настолько хорошо знаю. А Перов, если что, шкуру с меня спустит. Больно уж цена вопроса высока.

— Вот, значит, как, — поднялся с колен Рустам. — Ну как знаешь…

Все еще продолжавшееся сопротивляться магии ножа управляющее заклятие вдруг распрямилось, будто сжатая пружина, и меня моментально разбил паралич. Падая на снег, я услышал, как бухнула снайперская винтовка, но алхимический «Архангел» спас Зубастому жизнь. Его фигура на мгновение выпала из виду, а потом всем стало уже не до него: полыхнувшая факелом фигура одного из измененных рухнула со второго этажа. Да и у остальных потерявших бдительность бойцов «Красного декабря» шансов остаться в живых не было с самого начала: давненько уже тершийся неподалеку от них Ветрицкий вдруг одним стремительным прыжком оказался рядом и выхватил ножи. Двое парней даже не успели заметить стремительных росчерков перемахнувших им горло клинков. Третий вскинул АКСУ, но тщетно — крутнувшийся на месте Ветрицкий отбил дуло автомата в сторону и ударом в грудь прикончил измененного.

Вера и Напалм тоже не теряли времени даром, но их усилия успехом не увенчались: алхимический амулет отвел от Зубастого все выпущенные из снайперской винтовки пули, а пиромант лишь впустую растопил у него под ногами снег.

На мгновение растерявшийся от такого поворота событий Рустам отшвырнул зачарованный термос и схватился за автомат, но было слишком поздно: к этому времени я уже переборол действие расползавшихся по швам управляющих чар и, вскакивая на ноги, до упора загнал ему под ребра холодную сталь клинка.