Приграничное владение 2

— Точно храмовник, ты не обознался? — Посмотрел на трупы бандитов Вардис. Тот, кого опознал Карик, был со сгоревшими волосами и опаленным лицом. Хорошо им огнем из жезла прилетело, не зря он эту косточку в клетке сидя обтачивал, руны вырезал, да и потом там не бросил. Вот и пригодилась еще раз волшебная палочка. — Он? А то все же обгоревший.

— Точно, Ваша Светлость! Точнее не бывает. Этого Гугроса знают у нас во всех семи окрестных деревнях нашей провинции и даже в городке, где ландрат сидит. Этого упыря кажная собака знает.

— Кого? — не понял лэр.

— Имя у него такое- Гугрос. Брат Гугрос, — уточнил Карик. — Весьма гнусная личность, я вам скажу. Все ходил вынюхивал, да выспрашивал. Однажды напоил в деревенском трактире путника и на утро объявил его еретиком. Своих вызвал и увезли того бедолагу. Только я думаю, никакой тот не еретик был, соблазнился храмовник тугим кошелем, вот и все. Гнида, а не человек, в общем. Его с той поры местные Крысой назвали. Не в глаза, конечно, но так и прилипло, Гугрос- крыса. Я его к себе пускать перестал, говорю- не проживаешь в гостинице, так и отираться у меня в трактире неча. Он у них навроде представителя от ордена в нашей провинции. Постоянно тут проживал, ну разве только уезжал на несколько дней, а так завсегда тут, уже лет почитай как с десяток. А еще, лет семь назад случай был. Самого зажиточного селянина дочку в колдовстве обвинили. Он и свидетельствовал супротив нее. Отец-то ее, Никрим, торговлей все занимался. Светлых ему чертогов в мире усопших. — Осенил Карик себя святым кругом. — Все мясом да маслом приторговывал. Очень зажиточный мужчина был, справный. Своим трудом поднялся, а потом уже, к старости, на него полтора десятка батраков на хозяйстве работало. Так, когда он помер, дочь в колдовстве и обвинили. Увезли в столицу, а там, говорят, и пожгли. А дом, стало быть, и все большое хозяйство орден к рукам и прибрал. Вот, стало быть, как оно. А еще у них в поместье сторож горбун живет. Мелкий сам, но силы большой, хоть и старый уже. Но он оттудова никуда не ходит, даже продукты Гугрос сам на рынке у крестьян сторговывал. А горбун, сиднем в доме. Разве что дрова рубит в роще.

— Значит, Карик, говоришь у них в дубовой роще поместье? — Перебил словоохотливого трактирщика Вардис. — Мы сами найдем?

— А как же, Ваша светлость, я вам рукой покажу куда ехать. На улице-то светает поманеньку, а ее отсюда видать. Рощу я имею ввиду, на взгорке онась.

— Ладно, побудешь пока тут, никого не впускай. А мы сначала до поместья скатаемся, глянем там, что да как, а потом уже до стражи на хутор. Там мой знакомец, мастер-сержант Ульхарт с отрядом должен на постое быть. Пока в обратный путь не уехали, мы их там и перехватим, пусть они этими разбойниками занимаются. Все понял? Никого, кроме нас или имперских стражников не впускай.

— Понял, понял, Ваша светлость, никому дверь не отворю. Мне самому жуть как страшно, вас дождуся. Вы только не задерживайтесь, Ваша милость, у меня же детки малые, а одному боязно, вдруг еще душегубы пожалуют, — запричитал, кивая, трактирщик.

— Ну, что посмотрим, что там у них за представительство? Думаю, кроме горбуна, там никого быть не должно. Поедем?

— Посмотреть мы завсегда, — поддержал план Вардиса наемник.

— Лошадь есть? А то коня моего гвардейца бери, — предложил ему лэр.

— Обижаете. — Крякнул седоусый. — У меня их пара. Одна под седлом, другая заводная с поклажей.

— Хм, смотрю хорошо у барона жилось. При деньгах, с амулетами, да две лошадки имеешь. — Хмыкнул лэр и мотнул головой.

— Жилось неплохо, хоть и рисковать приходилось не раз, но платил барон хорошо, так что жаловаться грех. Только как подранили, так под зад коленом наладил. — Махнул рукой бывший наемник. — Только денег много не бывает, полгода и закончатся все накопления.

Дом в поместье был не слишком большой, но двухэтажный и крепкий. Первый этаж из камня, а второй сложен из толстых дубовых бревен, с дубовыми же решетками на окнах. Вокруг дома шел глухой, выше человеческого роста забор. Даже сидя на коне, за такой не заглянешь. Своих лошадей они оставили привязав к дереву, шагах в ста от ворот поместья, напротив большого пруда, где по берегу рос рогоз и переквакивались лягушки. По дороге к гнезду головорезов из братства, Ковач завел разговор с лэром предлагая поделить собранные с нападавших деньги и дорогой нож главаря. Как сказал наемник, денег в общей сложности набралось без малого три кроны, но лэр только отмахнулся.

— Я тебе Ковач, за наше спасение больше должен, так что все собранное себе бери, нож и лук тоже.

— Благодарствую, Ваша светлость. — Довольно крякнул седоусый. — Когда благородный с понятием и с ним иметь дело можно. Хорошая мне премия вышла, это же почитай мое жалование, больше чем за полгода службы.

— Если не секрет, сколько платили? — Поинтересовался лэр.

— Да какой секрет, говорю же платили очень хорошо. По пятнадцать ливров в месяц имел, а иногда и еще пару ливров барон за риск накидывал.