Приятно тебя общать

Царевна-Кощевна остановила яблочко, и пьяный Ибрагим исчез. Красавица снова подтолкнула яблочко противусолонь и попросила показать бабу Ягу. Та откликнулась довольно быстро. Настю поняла с полуслова, позвала Варвару. Кинулись проверять и точно: не досчитались трёх скляночек (в одной Варварино зелье, отводящее глаза людям, в остальных двух снадобья самой Яги: успокаивающее чудищ и пропускающее за ворота). Чувствуя, что сейчас поднимется хай, Настасья быстренько попрощалась и прижала яблочко тонкой ладошкой.

— Понимаешь, что это значит? — торжествующе спросила Василиса.

— Что? — решил подыграть муж.

— А то, что Варвару можно исключить. Чтобы войти в сад, ей не нужны зелья: и стражи, и звери, и ворота её пропустят и так.

— Но может, для отвода глаз… — обиженно возразил Кощей.

— Слишком много сложностей. Варвара, конечно, вся в эту м… кхе-кхе, то есть мать: и умна, и хитра, но я сужу по Настиным рассказам о ней. Сомневаюсь, что Ягунья так ловко всё продумала бы. И вообще, кто здесь Премудрая?!

— Ты, Вася, ты, кто же спорит?

— Вот и не спорь. Я думаю, если зелья варила Варвара, то стянуть их проще всего было её жениху. Он давно возле Ягуньи ошивается. Впрочем, и Еремей уже месяц на вдовьем подворье. Этот тоже мог с помощью чародейства незаметно выманить склянки даже у самой Яги. Кровь — великое дело! — Василиса раскраснелась, начала метаться по горнице, пластать рукой воздух. — Ибрагим… нет, этот простофиля ничего не сумел бы украсть. Откуда ему знать, как охраняется сад, какие зелья нужно стащить? Нет, он, похоже, не додумался даже подлететь на ковре-самолёте, сорвать яблоко и усвистать. Взял и напился от отчаяния. Осталось только выяснить, кто из этих двоих…

— Погоди-погоди, есть ещё один, — оборвал жену Бессмертный. Василиса озадаченно на него посмотрела, как будто впервые увидела.

— И кто же?

— Да Никита, который возле нашей Настеньки отирается, в женихи набивается.

Василиса открыла рот. Её дочка охнула и прижала руки к горлу.

— Да-да. Позавчера вечером, — что, заметьте, попадает на предполагаемое время кражи, — он привёз Варваре подарок на именины и записку от Настасьи.

— Папа, мой Никита не вор!!! — закричала девушка, стиснув кулачки.

— Твой Никита смел и умён. Это видно хотя бы из того, что он спас тебя от разбойников, когда ты от Вари ехала год назад. Но при этом род его давно обнищал, а раз он хочет к тебе свататься, то должен показать, что не лыком шит. Молодильное яблочко — ценный товар, можно лет пять ни о чём не думать, построить дом и жить припеваючи с любимой женой.

— Папа, Никита не станет красть! Он княжич, он знает, что такое честь! Как ты можешь моего любимого обвинять в такой низости, в воровстве? У тебя нет никаких доказательств…

— Будут доказательства, будут, — мрачно пообещал колдун. — Для этого надо всего лишь собрать здесь троих главных подозреваемых. И я знаю, под каким предлогом зазвать к нам Еремея, Всеслава и Никиту (хотя этого и так метлой не прогонишь).

— Костя, я уже предупреждала: мне твои мыслишки не нравятся… — начала Премудрая.

— Будто я тебя спрашивать стану! Молчи, женщина. А ты, Настасья, иди вышивай приданое. Скоро понадобится.

Кощевна-царевна нахмурилась совсем как мать, цопнула волшебное блюдечко и с размаху расколотила его об пол. Махнула рукавом, готовая обратиться в голубку и вылететь из ненавистных палат, но Василиса схватила дочку за запястье и пронзительно заглянула в самую душу. «Не дури. Не кричи. Уйди к себе. Охолонёт — я с ним поговорю».

У Настасьи задрожал подбородок, запунцовел нос, лицо некрасиво скривилось. Девушка вырвала руку у матери и выбежала вон. Василиса укоризненно посмотрела на мужа, но тот отвернулся. Какой-то миг изучал черепки на полу, но понял, что разбитого не склеишь, а новое блюдце чаровать долго. «Староват я уже вороном летать. Эх, жаль дело официальное, а то в скороходах можно было бы. Так, для начала грамоты подготовить, а потом в путь». И больше ни на что не отвлекаясь, сел за писанину. Василиса кусала губу и отрешённо смотрела на надгрызенное яблочко, закатившееся под стол. «Полчаса, — сказала она себе. — Через полчаса с этим му… кхе-кхе, то есть мужем, нда… можно будет разговаривать».

* * *

— И что ты задумал старый п… кхе-кхе, то есть колдун? Это уже не игрушки, это уже не расследование, тут судьба твоей дочери на кону! Ты хочешь за первого встречного её выдать?

— Это она хочет за первого встречного выскочить. А он, может, ещё ко всему и вор! — муж строчил, как заведённый. Только особые чары не давали ему усеять дорогой тонкий пергамент уродливыми кляксами. — У меня на примете уже давно есть четверо справных, состоятельных, надёжных царевичей. Подозреваемых пригласим — вот уже семеро. Всем семерым устроим испытания. Лучший получит руку Настеньки и половину моего царства, а вор себя выдаст — уж тут я постараюсь…

— Не верю я, что Никита вор. И дочка его любит, — тихо напомнила Василиса, нервно перебирая складки сарафана.