Прииск «Безымянный»

Утром стали обучать лошадей. Про якутских лошадок говорили, что они неторопливы и спокойны, поэтому Иван подумал, что проблем с ними не будет. Все лошади, которых пригнали, никогда не ходили под вьюком и боялись даже собственной тени. Их дрессировкой командовал Петя Васильев, невысокий круглолицый якут, числившийся в партии Брукса конюхом. Первым делом он подогнал сбрую, надел сёдла и, загрузив мешки с речным песком, стал приучать их ходить под вьюками. Поначалу все лошадки взбрыкивали, а самые строптивые устраивали настоящее представление. Чтобы сбросить вьюк, подбрасывали зад, цеплялись за деревья и, как подкошенные, падали на землю. В один «заезд» чуть не пострадал завхоз. Едва отскочив в сторону, рядом рухнула макушка сухого дерева.

Перед выходом все лошади были завьючены, но только тронулись, спальные мешки и баулы, словно мячики, разлетелись в разные стороны.

– Ну что, так и будем воевать? – обратился к животным Иван. – Давайте заканчивайте это дело. Нам надо выходить. – И, странное дело, будто вняв его словам, лошади успокоились.

Снег в тайге был нетронут, на солнце блестел и искрился. От этого казалось, будто тысячи лучей отражаются от его поверхности. Пришлось надеть солнцезащитные очки. К концу второго дня геологи поднялись в верховье горной реки Силир, входившей в бассейн Яны. В горах русло реки заметно спрямилось, а по берегам из-под снега виднелись громадные валуны. Неожиданно долина расширилась, впереди заблестела вода. Целая река текла прямо по льду, образуя ручьи и промоины. Шедший впереди Сазонов сунулся со связкой лошадей в воду, но, намочив ноги, вернулся назад.

– Наледь. Стало бы холодней, наморозили бы валенки, а так одна головная боль.

– Как наморозили? – ухватился за его слова подошедший Иван.

– Да очень просто: снимаешь один валенок и макаешь в воду. Когда образуется корка льда, замачиваешь второй, и так по три раза. Правда, после этого валенки становятся неподъемными, но зато не промокают.

* * *

Только через неделю геологи добрались до места предполагаемой базы партии. В тишине среди гор стояли высокие лиственницы, а повсюду лежал чистый снег.

– Лучшего места для базы не придумаешь, – любуясь окрестностями, сказал Брукс. – Смотрите, высокая сухая терраса и рядом река, а эти холмы будут прикрывать от ветра. Про строительный лес и сухостой на дрова я даже не говорю – этого добра тут хватает. Ну что, мужики? – спросил он у стоявшего рядом Сазонова и завхоза Лапшина.

Сазонов покачался из стороны в сторону, как от ветра, и сказал, что надо развьючиваться. Завхоз подошёл к обрывистому берегу, бросил палку вниз.

– Да, здесь есть где разгуляться и площадка что надо. А ещё, мужики, я тут вижу место под баню. Вот на этом мысочке можно будет её поставить. Внизу явно угадывается олово. В устье этого ручья должна быть хорошая рыбалка. А пахнет-то как!

От снега, лиственниц и всего, что их окружало, веяло наступавшей весной, которая вот-вот захлестнёт всю тайгу. И тогда из-под снега появятся зеленый мох и раскисший от первых весенних ручейков белоснежный ягель и пёстрый лишайник, набухнут почки на лиственницах, запоют прилетевшие птицы.

Иван невольно подумал, что так начинаются новые города. Кто-нибудь должен увидеть что-то необычное, заставившее остановиться, и забить первый колышек. Сейчас судьба улыбнулась ему. И хотя он закладывал не город, а всего-навсего базу геологической партии, которой отпущено совсем немного, тем не менее выбрал это место он – Иван Брукс.

С раннего утра все были на ногах, готовили брёвна и жерди для палаточных каркасов. На каркасе, сколоченным из тонких жердей, брезентовая палатка стоит, как маленьких домик, которому не подвластен ни дождь, ни ветер. К концу дня десять новеньких палаток стояли на берегу ручья, радуя глаз геологов. По замыслу Ивана, в большой армейской палатке следовало разместить камералку – штаб партии, в котором должны обрабатываться полевые материалы. В другой – размером поменьше, сшитой из такого же толстого брезента – столовая. Для снаряжения и продуктов поставили склад. Основанием его каркаса служил бревенчатый сруб высотой около метра, на котором закрепили стеллажи. В камералке установили большую печку, поставили четыре стола. А внутренний интерьер геологических палаток каждый создавал по своему замыслу, но с учётом того, что в них разместятся два-три человека. Везде посередине стоял стол, по бокам – двое нар, у выхода – печка.

Брукс обосновался в палатке с прорабом-поисковиком Константином Гавриловым. Этот молодой человек, вернувшийся с войны, казался ему ближе по духу. Будто чувствуя его настроение, Костя часами мог молчать или, наоборот, рассказывать о боевых действиях, в которых участвовал. На следующий день после устройства базы он собрался на охоту.

– Я тут видел куропаток, – сказал Костя перед сном. – Сейчас самое время, пока они не сели на гнёзда.