Прииск «Безымянный»

– Ты как сюда загремел? Что случилось?

– Что случилось, что случилось, – передразнил его Жека. – Ни фига не случилось: взяли и посадили. Давай скорей ещё пожрать, потом расскажу. – Поев, Жека немного отошёл, на лице появилась улыбка. – Они меня давно пасли. Последней каплей оказалась та встреча с профессором в ресторане. Помнишь?

– Ну да.

– Так вот, вскорости меня и забрали. И знаешь, что пришили?

Иван замотал головой, не понимая, за что можно арестовать невиновного человека.

– Ни за что не догадаешься. Короче, обвинили меня в незаконной добыче золота и его сбыте контрреволюционно настроенным элементам. Кто эти элементы, я до сих пор не знаю. А что касается золота…

Он резко замолчал и, посмотрев по сторонам, стал шептать:

– Здесь везде глаза и уши, говорить надо тихо. Не дай бог, что-то прознают, тогда мне конец. Так вот, этот пункт обвинения соответствует истине: так и происходило на самом деле. Для профессора я отбирал пробы, а себе мыл золотишко, ну и сбывал его потихоньку. Ты не подумай ничего плохого: я не из его проб золото забирал. В тех местах, куда он меня отправлял, настоящий Клондайк. Молодец профессор! Откуда он всё знает? Ведь он там никогда не был, а мне говорил конкретно, где надо искать. Ну, я и искал. И ты знаешь, по его наводке я всегда находил золото. Везде, куда бы он меня ни посылал, находились приличные содержания металла. И так бы, может, продолжалось ещё, если бы меня не посадили. Какая-то сука сдала. Наверно, позавидовали, сволочи, что я такой фартовый. Короче, пришили мне хищение драгметалла и вольное старательство с целью наживы. Это бы ещё полбеды – по такому обвинению много бы не дали, а мне присобачили воровство в особо крупных размерах, в составе организованной банды и сбыт политическим, замыслившим государственный переворот. Сам понимаешь, там, где замешана политика, мало не дают. Чуть вышку не припаяли, я уж думал – моя песенка спета: подыхать собрался. А вот видишь, как получилось: каким-то чудом меня пронесло. До сих пор не пойму, в чём причина. Видно, кто-то за меня молился и вымолил мне жизнь. В итоге я получил двенадцать лет, но зато, видишь, сослали на край света. Наверно, в расчёте на то, что всё равно подохну здесь. Ну, уж нет, они этого не дождутся.

В глазах Жеки сверкнули гневные молнии, он кому-то показал кулак. И Иван понял – воля этого человека не сломлена. Такие, как он, бьются до конца.

– Они меня пытали, всё хотели выведать, с кем и где я старался, но я ничего не сказал, – сжав зубы, продолжал Жека. – Да что толку: профессора всё равно забрали. Только, в отличие от меня, его оставили в Магадане. Так в своём институте он, наверно, и работает. Только теперь его, как настоящего зека, привозят из зоны и увозят обратно. Вот такой он незаменимый кадр.

– А как у тебя? – не выдержав, спросил Иван. – Как ты здесь?

Жека посмотрел на него пристальным взглядом. И светилась в его глазах печаль, а не скрытая зависть к молодому свободному человеку, у которого всё ещё впереди.

– Это долгая песня, нам времени не хватит. Лучше расскажи, что у тебя.

* * *

Иван рассказал о своей работе и несколькими словами обмолвился о том, что к нему приходили чекисты. Жека попросил, чтобы он остановился на этом подробней. Пришлось вернуться к авиакатастрофе, и он почти слово в слово пересказал о беседах с гэбистами в спецчасти экспедиции.

– Да, парень, дела у тебя серьёзные, – предупредил его Жека. – Я тебя не пугаю, но, по-моему, серьёзней не придумаешь. Короче, вот что я тебе скажу: если ты не хочешь, чтобы тебя посадили, как посадили меня, Кригера и тысячи других безвинных людей, надо уезжать. И чем быстрее ты отсюда смотаешься, тем лучше для тебя – тем больше шансов остаться в живых. Запомни, эти ребята не бросают слов на ветер.

– Ну я же не виноват.

– Теперь это уже не важно, виноват ты или нет – ты попал к ним на крючок, значит, ты их кадр. И вообще, я удивляюсь, почему с тобой так долго возятся? В какой-то задрипанной спецчасти чекисты ведут с тобой странные разговоры. Это совсем не похоже на их методы работы. Что-то они там мирно выясняют и при этом не пытаются на тебя надавить. Странно!

– Как надавить? – не понял Иван.

– Физически, а как ещё, – со злостью ответил Жека. – Ты что, не знаешь, что заключенных пытают? Вот это и есть физическое воздействие. Если будешь молчать, добавят. Некоторые не выдерживают…

Ивану стало не по себе. Трудно было представить, что его, ни в чём не повинного человека, станут избивать, требуя ложного признания.

– Я уверен, тут какая-то ошибка. Думаю, до побоев не дойдёт.

– Не дойдет, если ты в чём-то признаешься. Даже не в чём-то, а именно в том, что им надо. Понятно?

Жека замолчал. Стало слышно, как возле камеры ходит часовой. Стукнула дверь соседней камеры, и кто-то крикнул: «Сомов, на выход!» Послышалась какая-то возня, потом снова стукнула дверь.