Прикажите мне, принцесса (СИ)

И всегда ли лучше получать ответы на вопросы или можно обойтись без них?..

Зал приемов был просторен, торжественно убран и полон людей.

Люди сидели за столом. Золотистую скатерть покрывал белесый слой пыли, на тарелках еще остались потемневшие и засохшие фрагменты некогда роскошных блюд, а одинаковые высокие хрустальные бокалы лежали на столе и на полу — целые и разбитые. Там, куда упали десять лет назад.

Люди ослепительно улыбались со своих мест за праздничным столом. Но никто не удивился нежданным гостям и не поднялся им навстречу.

Десятки и десятки скелетов в пыльной парадной одежде.

Вон там — скорее всего, король. Это его черно-бордовый камзол с золотым шитьем. Здесь и здесь — аксельбанты, ордена — угларские генералы; там знать из Круга…

Среди аксельбантов и армейских кокард София вдруг увидела знакомый черный тренч без знаков отличия.

В армии граф Итилеан носил генеральский чин.

— Здесь Л’Аррадон отравил всех, кто был нужен ему для создания атхатонского двора, — заговорил Эреол. — У этого вида магии есть один существенный недостаток — тела после умерщвления и снятия слепка души и личности нельзя перемещать. Иначе атхатон мгновенно гибнет. Душа замечает, что ее настоящее тело — не здесь, и покидает искусственную оболочку. Что подтверждает мою теорию о том, что заключенные в атхатонов души — подлинные, а не копии… А это, видимо, празднование победы в угларо-ивстанской войне. Примерно тогда Л’Аррадон понял, что как самостоятельный правитель Кервелин ему неудобен и что полного контроля над открывшимся гигантским рынком вадритов можно достичь только таким путем…

— Феретти тогда мог быть еще в Кадмаре. Его армия долго удерживала город, даже когда там больше не оставалось других соединений, — заметила Элейн. Она как завороженная рассматривала стол, убранство и участников давно оборвавшейся пирушки.

София не знала, что в этих пустых глазницах и оскалах черепов так притягивает взгляд сестры. Сама она вдруг как наяву увидела за ними совершенно другую картину.

Ярко горящие свечи, сверкающие столовые приборы и источающие головокружительный аромат блюда. Дорогие вина и экзотические орталинские специи. Улыбки, смех и разлитое в воздухе торжество. Уверенное, злое торжество победителей. Планы на будущее, раздел правительственных постов, тосты, ликование, гордость.

И люди. Король-завоеватель во главе стола, его верные слуги, министры, полководцы — знаменитые или остающиеся в тени, первые лица страны и повседневные рабочие лошадки.

И искрящееся весельем обычно бесцветное лицо, и теплые серые глаза, в которых светится нескрываемая радость триумфа.

София неотрывно смотрела на черный тренч.

«Я хочу, чтобы вы знали. Я не намерен участвовать в возведении на престол вашей Элейн или кого бы то ни было еще. Моя королева — это вы. И хотя трон здесь играет далеко не самую важную роль, я не сдамся, пока есть возможность».

И ничего уже не нужно желать так сильно.

Все в прошлом.

Эпилог 2. Сны и вечность

Время будто остановилось. София отрешилась от мира, от жизни и от самой себя. Она сидела… вернее, ее тело сидело, скорчившись возле скамьи, а сама она перестала существовать. И ни о чем не думала, ничего не чувствовала, ничего не замечала, в том числе бега времени.

Никто не приходил.

Некому было прийти сюда.

Это место, куда более близкое к горам, чем к утонченным дворцовым покоям, было создано для уединения. Но чего стоило уединение, которое не с кем разделить? Чего вообще стоила подобная жизнь?

Бездна так манила…

С каждым мгновением это жгло все сильнее. Осознание, что до края бездны рукой подать, стоит лишь подняться и сделать два шага. В конце концов София не выдержала, рывком встала… и сделала их.

Каменистый обрыв отвесно спускался в пропасть, утопающую в густой тени. София остановилась. Камешки срывались из-под ног и сыпались вниз.

Она всматривалась в темную тень, скрывающую дно пропасти.

Такой тихой, спокойной, бесконечно далекой от магии, политики, горестей и радости…

Но не решалась сделать еще один, последний шаг.

А тень жила. Казалось, она тоже всматривается в Софию, навевая то ли сон, то ли бред. София хотела отвести глаза — но не могла. И скоро ее разум уже ей не принадлежал.

Она чувствовала холодное прикосновение чего-то чуждого, нечеловеческого… живого. Нечто чуждое осторожно пробиралось в самые потаенные закоулки души, играючи извлекая на свет мысли и стремления. И оно… понимало.

Оно очень, даже слишком хорошо понимало, из каких чувств и порывов состояла София.

И готово было ей помочь.

Нужно было только сделать последний шаг.

София зажмурилась, шагнула вперед… Бездна радостно рванулась навстречу. Сердце словно провалилось, голова резко закружилась, дыхание перехватило от ветра, хлестнувшего по лицу… и София проснулась.