Приключения-70

В последнее время Кошельков все больше и больше нервничал, чувствуя, что вокруг него сжимается кольцо. Он уже знал: чекисты взяли Зайца, попался Козуля, завалился на какой-то хазе Ванька Конек. Конечно, при желании он мог бы сколотить другую шайку, но, похоже, приходит конец большим делам. Ладно, кое-что у него припрятано на черный день, вот сделают они с Сережкой и с Чемоданом последнее дело, надо будет на время исчезнуть из Москвы, убрав, конечно, своих сообщников. Пусть тогда легавые его поищут... Кошельков еще раз оглядывается. Кажется, все спокойно, можно идти в дом. Он подталкивает Сережку: иди стукни в окно. Как будто все в порядке, вот Сережка постучал, раздался ответный условный стук, и Сережка идет к тихо, без скрипа открывающейся двери. И вдруг он сдавленно вскрикивает: «Шухер!» — и стреляет. В ответ раздаются два выстрела, и Сережка падает. Кошельков успевает метнуться за сарай и, сбросив с руки плащ, стреляет веером по всему двору. Поздно! Из окон напротив раздаются ответные винтовочные выстрелы. Кошельков рвет из кармана бомбу, швыряет к входной двери в дом. В эту секунду пули настигают его. В угасающем сознании два слова: «Все, конец...»

В тот же день по Москве пойдет не шепот, а громкий разговор:

— Слыхали? Кошелька ликвидировали!

— Но!

— Точно, ухлопали. Драгоценностей при нем найдено награбленных — страсть!

Из кармана убитого Кошелькова действительно были изъяты 63 тысячи рублей, золотые вещи и два пистолета, один из них — был маленький браунинг с вороненой рукояткой — оружие, принадлежавшее Владимиру Ильичу Ленину.

— Вот! А говорили — не поймают, говорили — мальчишки безусые.

— Так им же сам Ленин приказание дал.

— Ох-хо-хо... Ежели бы так да с Деникиным справиться, да с Колчаком.

— Дай срок, и с ними совладаем.

— Это кто же совладает?

— Мы!

— Мы... Да кто это «мы»?

— Мы, стало быть, Советская власть.

...На моем столе стоит магнитофон. Если включить его, можно услышать чуть глуховатый голос полковника милиции в отставке Тыльнера. Речь его медлительна и вдумчива. Георгия Федоровича уже нет в живых. Кажется, я был последним, кому он рассказывал о своих былых делах. Их было много за пятьдесят лет работы в уголовном розыске, и каждое из них могло бы стать сюжетом увлекательнейшей повести. Можно смело сказать, что по крайней мере половина нынешних работников МУРа — ученики Тыльнера: одни начинали под его руководством свой трудный и опасный путь, другим он постоянно помогал советами, третьи слушали его лекции в Высшей школе милиции.

Нелегкая у нас с ним была беседа, нелегкая потому, что о себе Георгий Федорович рассказывать не любил, почти каждая история, которую удавалось из него вытянуть, начиналась словами: «Да что тут рассказывать...»

Точно так же начал он рассказ и о своем участии в ликвидации банды Кошелькова. Надо признаться, на этот раз роль его и в самом деле была невелика: восемнадцатилетний сотрудник МУРа только начинал свои первые шаги в уголовном розыске. Но та часть его воспоминаний, где он касается судьбы браунинга Владимира Ильича Ленина, очень любопытна. Привожу слова Георгия Федоровича Тыльнера почти дословно: