Приключения англичанина

Белокурая этакая бедокурка, прелестно Мадлен разрумянилась, а синие ея глаза так заблистали, что обеспокоился, как бы распитие бутылки не свелось сызнова к распутству.

«Ладно, только недолго», – согласился, а уж когда из корзины извлекла Мадлен маслянистую тушку, не сдержался – звучно сглотнул слюну.

Расположились на обочине. Кинжалом расчленил гуся. Распечатал бутыль, налил даме. Она, предвкушая, кривлялась:

«Мне самую чуточку. Я легко хмелею».

Тут за поворотом затопотали копыта, и уже гарцевал пред ними всадник. Вчерашнего трубадура признал сэр Ричард в новоприбывшем.

«О Гаваудан! – воскликнула Мадлен, отставив кубок и бия в ладоши. – Как тесен наш средневековый мир!»

Сэр Ричард выбранился вполголоса:

«Принесла нелегкая».

«Добрый день», – пропел Гаваудан, соскочил с коня и прилег в непринужденной позе.

«Сколь сноровист!» – мысленно не мог не оценить сэр Ричард.

«Угощайтесь! Нет, я за вами поухаживаю! – хлопотала Мадлен. – Хлебните из моего кубка, их у нас всего два. Я наслаждалась вчера вашими канцонами! И ешьте, ешьте, вам нужнее. Поэты расходуют психическую энергию куда расточительнее, нежели мы, простые смертные», – и всунула в рот Гаваудана крылышко.

Сей сделал невинные глаза, мол, за что такая милость, не ожидал, не заслужил, крылышко однако сжевал жадно.

«Сэр Ричард давеча совершил подвиг, – не умолкала Мадлен, – победил в поединке великана. Вот мы и решили отметить это дело, а потом собираемся заглянуть к виконтессе. А вы куда путь держите?»

«Тоже в замок Икс, – отвечал трубадур. – Хочу увидеть воочию виновницу моих вдохновений. Надеюсь, изыщет она свободное время и выслушает канцоны, ей посвященные.»

Сказал – и скромно потупился, явно напрашиваясь на добавочную порцию.

«Ах, исполните из репертуара!» – взмолилась Мадлен.

Гаваудан для приличия помялся, однако извлек из кожаной сумки инструмент. Покуда он исполнял, сэр Ричард успел пригубить вина, отщипнуть волоконце гусятины. Но и вскочил в ярости на ноги, лишь только отзвучал последний аккорд.

«Ну, ладненько, – сказал, – мне пора. Спасибо за угощенье».

«Куда же вы? – всполошилась Мадлен. – Разве мы не вместе?»

«Нет! – заорал, собою уже не владея. – Нет, не вместе! Я скачу на север, чтобы затем переправиться в Англию. На север, понятно?»

«И этаким стервам посвящаются вирши!– удивлялся сэр Ричард, удаляясь – Но кто же и посвящает? Им же подобные женообразные ухажеры, обжоры и горлопаны! Сей Гаваудан и в юные лета не отличался в ристалищах, пристроился, видите ли, спортивным комментатором! Нет уж, не прельстите знакомством с виконтессою. Верно, обычная вертопрашка».

Голодный, усталый, скакал по лесным дорогам. Внезапу смерклось, задул сильный ветер, и полило как из ведра. Дождевые струи проникли через щели под панцырь, нижняя одежда намокла и некстати липла к телу. Ни зги не прозиралось окрест. Конь строптивился и вставал на дыбы.

На счастие слева от дороги лес прервался, и в темноте различилось строение, – неужели нежилое? Поскакал по черному лугу и вскочил в черную же речку! Сначала – по пояс, но конь споткнулся, нырнул, следом и сэр Ричард. Бурным бульканьем наполнился панцырь. Но выкарабкались, выкарабкались. На коленях по берегу ползая, хулил долю странствующего рыцаря. Эх, сызмала на чужбине. Эх, досель без жены. Эх, пережитое за день приплюсовалось - под ливнем и сам лил потоки слез. Завалился на бок и уж готовился лежать без чувств, покуда не заберут в плен. Вдруг ощутил под ватным гамбизоном, под рубахою в области паха нечто извилистое, живое! Пиявица ли, гад ли проникли из речки? Сих терпеть не мог, особливо когда щекочут и – не достать! Уповая на помощь, вразвалку побежал в сторону строения...

Очнулся в каморке при блеске светоча, на ложе. В одном лишь исподнем. Светоч блестел, но и дымил. За отсутствием вытяжки дышать было нечем.

Встал и вышел в блистающий от сырости (еще один ярился светоч) каменный коридор. Услыхал впереди перезвон струн. Побежал на звук. Из-под босых ног вспархивали ворохи соломы. Взошел в зал. Подле огнедышащего очага сидели трое. Оные захохотали, и не мудрено. Презабавный явился старец: глаза вытаращены, седые власы дымятся. На лбу ведь не начертано, что в прошлом чемпион всего христианского мира. Осенился крестным знамением: «Наважденье!»

«Да-да, мы сызнова встретились, – улыбаясь, говорила Мадлен и шла навстречу с плащом в протянутых руках. – Прикройтесь и присаживайтесь. Смелее, здесь все свои.»

Узнал уж неотвязных сих. Догадывался уж, чье жилище стало ему прибежищем. И ведь права Мадлен, неловко в одних подштанниках знакомиться с виконтессою! Впрочем, где же оная?

«Виконтесса в отлучке. К утру вернется, – утешила Мадлен и за руку, как мальчика, подвела к очагу. – Ваш конь в конюшне. Латами и прочей арматурой занимаются слуги. Ни о чем не печалуйтесь. Посидим в ожидании, послушаем Гаваудана».

Болдуин подвинулся, освобождая место для сэра Ричарда:

«Молодец, что приехал. Потерпят, потерпят крестовые. Шотландский король юн, вот и стремится первенствовать, а тебе это зачем? Следует быть рассудительнее в нашем с тобою возрасте».