Приключения англичанина

Вот как раз из-за кошек впервые решился Тимоти на открытую конфронтацию с Ленноксом. Однажды патриоты колонною прошли по городу, воздымая на шестах тряпичные куклы, изображающие виднейших английских государственных мужей, военачальников, деятелей науки и искусства, причем внутри кукол жалобно выли кошки. На Главной площади намеревались манифестанты спалить сей символический пантеон английской славы вкупе с несчастными тварями, что должно было, якобы, произвести на горожан приятное впечатление. Тимоти Барнет, прослышав о готовящемся безобразии, примчался на площадь и умелыми аплеушинами разогнал политических вакханалов. Когда же Леннокс поставил ему в укор срыв мероприятия, приподнял его за шиворот и рявкнул: «Precz z moich oczu, kawalek gówna!» Леннокс ничего из сказанного не понял, но с тех пор затаил на Тимоти злобу. Через верных людей пробил информацию относительно биографии зятя и на внеочередном собрании обвинил его в принадлежности к одной из преступных группировок, контролирующих морские пути в Атлантике. Тимоти иронически оглядел окружающих и спокойно ответил, что Леннокс лжет. Внезапно в его руке появился огромный, с огромным же раструбом, пистоль. Патриоты отпрянули. Леннокс, не видя от оных поддержки, буркнул, что вышла ошибка. Разумеется, не успокоился бы и продолжил расследование, но тут Рэчел вцепилась ему в бакенбарды (потаскала бы с удовольствием за волосья, но оплешивел давно уж) и пообещала лишить возможности питаться за счет заведения, ежели не уймется. Леннокс скрипнул зубами и унялся.

Между тем Беатке шел уже осьмнадцатый год. Девица была великолепно сложена, имела приятную наружность. Воспитание получила, – по форсинарским меркам, – очень даже гармоническое: репетиторы научили ее читать, писать, музицировать за клавикордами. Больше всего однако нравилось ей примеривать новые парики и смотреть, как жеребцы в конюшне наскакивают на кобылок. А еще любила дразнить дебильного дедушку: когда входил в трактир, спешила навстречу, расфуфыренная на лондонский манер, и, сделав нарочитый реверанс, подставляла для поцелуя напудренную, в черных крапинах мушек, ланиту. Леннокс шипел и плевался. Беатка хохотала. За спиной у пастора патриоты из тех, кто помоложе, прыскали в кулак. Мнила себя, и не без оснований, первой красавицей в городе. Действительно, многие были не прочь предложить ей руку и сердце, но побаивались мрачного Тимоти, памятуя, сколь решительно хватается он за свой страшный пистоль.

В числе претендентов настойчивее других припадал к ея стопам молодой хозяин поместья Шелл-Рок. Однажды приехал сэр Александр в город, – имея целью выиграть тяжбу за вересковую пустошь с неуступчивым соседом Баклю, хотел нанять стряпчего. Нанял и собрался домой, но, ввиду ненастного вечера, вынужден был искать пристанище. Спешился у дверей трактира «Вересковый мед». Вошед, поразился происходящему: почтенного вида джентльмены чуть ли не обнимались с горцами в килтах, а офицеры в расстегнутых мундирах вели задушевные беседы с какими-то худосочными шпаками. Плешивый старец-священник задорно провозгласил тост за «скорейшее возрождение Каледонии» – лязгнули друг о друга оловянные кружки, взвизгнули волынки, после чего все дружно затянули какую-то гэльскую балладу.

Трактирщик криво усмехался, явно не разделяя оптимизм присутствовавших. Хоть и был в летах, мог себе это позволить, ибо превосходил любого из них ростом и крепостию сложения. Черный кот у него на плече при звуках волынки предерзко мяукал.

Сэр Александр, будучи старшим сыном, все свои силы и время отдавал заботам о поместье, возрождение Каледонии нисколько его не заботило, посему весьма смутился, услышав лозунги, кои выкрикивали разгоряченные элем и виски патриоты. Попятился к выходу и даже выскочил на крыльцо, но, обнаружив, что дождь усилился, вернулся в трактир и обратился к хозяину с просьбой о ночлеге (а что еще оставалось делать?). Почти не надеялся договориться, поскольку худо знал гэльский и пришлось ему изъясняться на английском, что в данной ситуации могло быть воспринято как вызов. Получил однако вполне любезный и, главное, положительный ответ.

И вот, взойдя вслед за Тимоти по резной дубовой лестнице на второй этаж, юноша повстречал в коридоре девушку неземной красоты, которая улыбнулась ему толь прельстительно, что он в миг воспылал.

Всю ночь из головы не шел образ прекрасной дочери трактирщика. Утром стал искать (и нашел) повод представиться ей, пригласил на конную загородную прогулку. Приглашение приняла, родители тоже не возражали, да и попробовали бы только – не привыкла, чтобы ей перечили.