Приключения английского языка

И, разумеется, идиш. Из него пришли слова nosh (еда), bagels (бублики, рогалики), pastrami (копченое мясо, бастурма), dreck (мусор, хлам), glitch (затруднение), schmuck (тупица), schmaltz (сентиментальный вздор), schmooze (пустая болтовня), schlock (дрянь, халтура) и glitzy (блестящий, замечательный). Оттуда же и такие фразы, как

Am I hungry! (Я голоден!), I’m telling you (Я вам говорю), Now he tells me! (И он мне еще говорит!), Could I use a drink (Я бы выпил), I should worry (А мне-то что за дело!).

Обогащению языка способствовали не только люди, но и целые субкультуры. Например, из гангстерской субкультуры пришли racketeers (рэкетиры), hoodlums (хулиганы, шпана), goons (громилы, головорезы) и finks (предатели, стукачи). Можно было take the rap (взять на себя чужую вину) и закончить на hot seat

(горячем сидении — электрическом стуле), особенно если вы были причастны к hijack (вооруженному ограблению или налету) с «пушкой» (submachine gun), что привело в крайний ужас вашу bimbo (телку, чувиху), которая постоянно была on the blower (на телефонной связи). Проболтается (spill the bean) ли она, или ее вовремя «отправят в путешествие», то есть убьют (take for a ride)? Разумно было не связываться с junkies (наркоманами) и pushers (сбытчиками наркотиков), завязать с hooch (пойло, сивуха) и вести нормальную жизнь, без gimmicks (фокусов).

Существовала также культура Talkies (звукового кино). Люди ходили на movies (кинофильмы) в movie theater (кинотеатр), чтобы увидеть stars (звезд) крупным планом (close up) на цветной пленке Technicolor. Кино могло быть weepie или tear-jerker (душещипательным, таким, что заставляет рыдать), spine-chiller (страшным, аж мороз по коже), cliff-hanger (захватывающей приключенческой историей) или старым добрым фарсом (slapstick) с участием ham actors

(киномяса, второсортных актеров). У входа зрителей встречала usherette (билетерша) в униформе. Зрителям приходилось терпеливо сидеть, пока перед началом фильма показывали рекламные ролики (trailers), зато любой был вправе мечтать, что когда-нибудь сам попадет на screen-test (кинопробу).

Когда же кинофильмы попадали на восток, в Великобританию, их там с нетерпением ждали миллионы зрителей, которые жадно поглощали слова и фразы, копировали прически и пытались воспроизводить в своей речи американский акцент. В общенародном «голосовании» американский английский побеждал с большим отрывом. Подражая ему, мы преувеличивали его значимость. Однако оппоненты тоже находились. «Двадцать лет назад никто в Англии не позволял себе start in (приниматься, браться за дело), start out (отправляться в путь или собираться что-то сделать) или crack up (смеяться до упаду или распсиховаться). Мы не stand for (поддерживали что-то) и не fall for (влюблялись), как сегодня» (New Statesman & Nation, 1935). «Такие поистине тошнотворные трансатлантические заимствования, как to help make (помочь сделать), worthwhile (стоящий, дающий результат), nearby (поблизости) и colourful (красочный) распространяются, как чума» (Daily Telegraph, 1935). «Слова и акцент были совершенно отвратительны, и не может быть сомнения, что такие фильмы оказывают крайне дурное влияние на наше общество» (интервью сэра Альфреда Нокса, члена парламента от партии консерваторов).