Приключения чокнутого художника

Настроение у меня было отвратительное и, спускаясь в ресторан, я ругал свою жену последними словами. Мне до чёртиков надоело наше с ней противостояние и необходимость каждый раз защищать свои действия. Злость у меня была не только на неё. Сколько раз за время нашей совместной жизни я пытался вылезти из состояния финансового голода. Хотел сделать какое нибудь стоящее дело и поправить наше положение. Хотел придумать другое более спокойное и прибыльное занятие. Мало кто из людей подозревает, как трудно порой работать уличным художником портретистом. Летом хорошо. Мы как воробьи. А зимой когда снег и дождь, а мороз иногда достигает минус пятнадцати и ниже приходиться рисовать и не, потому что кто-то приказывает. Там свой коллектив своя атмосфера, в которой дышится легко и нет начальников. Ну а если не будешь выходить на панель сам виноват, останешься голодным. Многим наша профессия кажется лёгкой, несерьёзной и не обременённой никакой ответственностью. Считают, что деньги мы получаем ни за что. Есть, конечно, понимающие. Один человек высказался по настоящему метко в отношении нашей работы, мой тёска из Норильска. Туда меня занесло в поисках заработка на удивление всех без исключения художников Невского проспекта. Хотел в Германию, а попал в Заполярье. Как-то раз сидя дома у этого здоровенного мужика и попивая чай мы разговорились. Он с удивлением спросил как я могу зарабатывать деньги таким образом ведь каждый портрет это экзамен. Не сдашь, денег не получишь. Меня тогда очень поразило это сравнение. Откуда он абсолютно далёкий к моему делу человек мог понять трудности нашей профессии.

Галина ушла тихо ничего не сказав дав этим понять насколько пренебрежительно она относится ко всему что касается моих интересов. Всё шло к разрыву, и наши отношения благополучно катились в пропасть развода.

Ей было досадно наблюдать мои поражения. Я бросал её одну уезжая в Норильск, на Кипр, в Хорватию ища приличный заработок и почти везде я опаздывал. Чужим художникам рисовать не разрешали. Хочешь рисовать, плати налог. Не можешь платить вали по хорошему или просто отдыхай. Времена, когда твой фейс могли изобразить лишь в Париже на Монмартре давно прошли. Сейчас почти во всех странах и крупных городах свои маляры и устраивать соревнования на конкурсе «Лучший портретист» с иностранцем никто не хочет. Людям не до творческих изысканий. Жизнь везде не мёд и все хотят заработать без лишних проблем, а уж русские, а тем более Питерцы или Москвичи проблемы эти просто генерируют. Хорошая школа, привычка работать в исключительно трудных конкурентно тяжёлых условиях доставляют другим менее опытным художникам массу неприятных ощущений. Здесь их был целый сплав. От элементарной жадности до зависти.

В ресторане куда так по-английски сбежала Галина был музыкальный полумрак и прохлада. Моя жена изображала обиженную принцессу и даму дипломата в одном лице выполняющую колоссальной тяжести работу касающейся моей покупки. Эта женщина сумела таки сделать приобретение аппаратуры из обычного поступка в преступный. Когда я подошёл к бару, она демонстративно заказала у Мамеда «Раки».

–– Не наливай.

Я отвёл его руку с бутылкой от её фужера.

–– Мамед не слушай его! Наливай!

И с искажённым от злобы лицом выплеснула в мою сторону.

–– Что обосрался!?

Я промолчал и только выползшая откуда-то снизу ярость захлестнула моё существо. Я от неё ожидал всего, но не этого. Забыть будет сложно. Слишком хорошо запечатлелось в моей памяти её лицо, искажённое злобой и ненавистью. Такой я её ещё не видел и этого ей никогда не смогу простить. Сплюнув, я ушёл.

Через час она пришла в номер, молча разделась и легла рядом. Покуражилась она на славу. Иногда мне кажется, что жалея её, я унижаю себя, делая хуже нам обоим. Она привыкла к безнаказанности. Виртуозно этим пользовалась и в своём хамстве перестала видеть границы.

С самого начала весь прошедший день был более или менее удачным. Я закончил работу над портретами, узнал точную дату вылета в Москву, купил технику за сносные деньги и лишь в самом конце этих беспокойных суток мне не повезло. Человек, который по идее должен быть мне самым близким всё испортил. Был близким. После минувшего скандала во мне сломалась тонкая как паутина пружинка и я никогда не смогу к ней относиться по-прежнему. Нужно было рвать. Спорить и убеждать мне надоело. Это было со мной давным-давно, когда были живы мои друзья и подруги, когда я верил что в споре рождается истина и только кулаком можно доказать кто из нас прав. Она прекрасно знала, что я её никогда не трону и не боялась моего гнева. Очень многие принимают человеческую покладистость за слабость, а уступки за трусость и тут же начинают забираться к тебе на шею. Так и у нас с ней. Впрочем, снисходительными к женским слабостям могут быть лишь те мужчины, которые любят женщин. Я их люблю и часто закрываю глаза на выходки «слабого» пола. Ничего хорошего мне это не дало. Сколько раз я собирался уходить и уходил, но каждый раз уступая её мольбам возвращался, игнорируя известное. «Уходя, уходи»!

Глава 4