Приключения десяти принцев

Узнав таким образом о несчастии отца моего, я расплакался и сказал: «Друг мой, зачем от тебя скрываться! Тот самый мальчик, которого добрая фея Таравали подобрала и передала на руки царице Васумати для воспитания из него будущего слуги царю Раджавахане, этот мальчик — я! Чтобы освободить отца, я был бы в состоянии уничтожить целую тысячу хорошо вооруженных солдат. Но дело в том, что во время суматохи, пока я до него доберусь, кто-нибудь может вонзить в него кинжал, и все мое предприятие не будет иметь смысла. Так масло, брошенное не в огонь, а на пепел, не даст никогда пламени».

Не успел я произнести эти слова, как большая очковая змея подняла свою голову из щели в стене, окружавшей храм. Усыпив ее с помощью волшебных средств, я взял ее в руки и сказал Пурнабадру: «Дорогой мой, вот то, что нам нужно! Когда приведут отца на казнь, я, никем не замеченный, буду присутствовать в толпе и выпущу на него эту змею, которая как будто случайно его ужалит. Действие же яда я остановлю, так что все сочтут отца мертвым и оставят его в покое. Не бойся ничего, ступай к моей матери и сообщи ей о моем плане. Скажи ей так: «Ваш сын был подобран доброй феей и передан в руки царицы Васумати. Теперь он здесь, и, узнав от меня о судьбе отца своего, он для спокойствия его придумал вот такой-то план. Не бойся ничего, а пошли доложить царю следующее: «Таков, говорят, закон воинской чести, что следует одинаково бороться с врагом, независимо от того, приходится ли он родственным или нет. Но закон женской верности заставляет жену следовать судьбе мужа, независимо от того, был ли он хороший или дурной муж. В силу этого закона я должна одновременно с его телом подняться на погребальный костер и погибнуть в огне. Разреши мне исполнить последнее мое желание, последний мой долг!» В ответ на это царь, наверное, даст разрешение. Тогда ты возьмешь тело отца к себе домой и положишь его на ложе, устроенное из священной травы дарба[94] в укромном месте за занавеской, а сама будешь находиться там же, одевшись в траурное одеяние».

Я же пройду через задний двор, и ты впустишь меня, после чего я верну отца к жизни, а в дальнейшем мы поступим так, как он посоветует».

На это Пурнабадр ответил: «Хорошо!» — и поспешно удалился.

На главной городской площади около того места, откуда провозглашаются указы правительства, росло большое тамариндовое дерево с громадными и частыми ветвями. В день, назначенный для казни, я взобрался на него и притаился в его ветвях. Народ, собиравшийся посмотреть на казнью также устраивался, кто куда мог, повыше. Слышались всякие разговоры. Но вот привели моего отца с руками, связанными сзади, как у вора. За ним следовала с громкими кликами большая толпа народа. Его поставили как раз недалеко от меня, и палач троекратно провозгласил смертный приговор: «Этот министр Камапал стремился завладеть престолом и предательски отравил царя Чандасинха и его наследника Чандагоша. Затем, когда царь Синхагош достиг совершеннолетия, он вознамерился извести также и его. Вполне доверяя министру Шиванагу, он пригласил его в тайное место, где в его присутствии подговаривал двух лиц, Стуна и Ангараварша, убить царя. Однако те были ему преданы и выдали тайну. Посему этот брамин, стремившийся стать царем, должен по закону быть лишен зрения. Для приведения приговора в исполнение преступник приведен сюда, и ему будут вырваны глаза. Если бы нашелся еще и другой такой же злоумышленник, то царь равным образом наложит на него соответствующее наказание».

Выслушав этот приговор, толпа зашумела, я же воспользовался этим и бросил на отца моего змею, которая при этом широко распустила свою шею. Я сделал вид, что перепугался, и сполз с дерева, затем незаметно применил средство, сохранявшее жизнь отцу от укуса, рассвирепевшей змеи, и сразу остановил распространение яда. Но он упал на землю, на вид совершенно мертвый. Я проговорил: «Правду говорят, что именно божеское наказание постигает того, кто посягает на царя. Ведь вот царь хотел его лишить зрения, а судьба лишила его самой жизни!» Некоторые из присутствовавших одобрили мое замечание, другие же запротестовали. А змея тем временем ужалила палача; народ перепугался и стал разбегаться, она воспользовалась свободной дорогой и уползла.

Пурнабадр объяснил моей матери смысл всего происшедшего, вследствие чего она, несмотря на такое несчастье, не очень перепугалась. Сопровождаемая немногочисленными служанками, она пешком смело подошла к месту казни и, положив голову отца себе на колени, села и обратилась к царю с такими словами: «Это мой муж! Злоумышлял ли он против тебя или нет, знает только судьба. Я об этом не забочусь. Какое мне дело! Но я опозорила бы весь свой род, если бы не последовала судьбе того, кому перед алтарем я была отдана. Поэтому прошу тебя, разреши мне вместе с моим мужем взойти на могильный костер!»

Выслушав эти слова, царь смилостивился и приказал: «Пусть совершится обряд, свойственный нашему роду, и пусть будет отдан последний долг мужу сестры моей и совершены по нем поминки!»