Приключения десяти принцев

Тем временем палач скончался. Все усилия знахарей заговорить действие яда оказались тщетными, вследствие (тайного) противодействия моих чар. Видя это, царь подумал, что ведь Камапал был укушен той же змеей, и, убежденный в том, что он также окончательно мертв, пожелал сделать жест великодушия и разрешил перевезти тело отца домой. Мы перевезли его к себе и положили в скрытом месте на ложе из священной травы. Мать моя надела предсмертный наряд, трогательно попрощалась с подругами, несколько раз помолилась богам-хранителям дома своего, постаралась удержать служанок от рыданий и, наконец, вошла одна в ту комнату, где лежало тело моего отца. Пурнабадр свел меня туда же еще до того, и я, исполняя роль птицы Гаруды[95]

, врага змей, уничтожил действие яда, так что мать моя увидала своего мужа уже выздоровевшим. Она была в высшей степени обрадована, слезы радости хлынули из ее глаз и покрыли все лицо ее. Сначала она поклонилась в ноги мужу, а затем снова и снова принималась обнимать меня, прижимая меня к своей груди, из которой показались капли молока; наконец, голосом, прерывавшимся от волнения и слез, она проговорила: «Сын мой, я недоумеваю, за что ты меня так любишь? Я виновата перед тобой, я бросила тебя ребенком, как только ты родился, я не пожалела тебя! Но, с другой стороны, я понимаю тебя, твой поступок имеет другое значение: ты вырвал из рук смерти отца своего, а он решительно ничем перед тобой не виноват! Конечно, это было жестоко со стороны феи Таравали, что, узнав от бога Куверы, кто ты, она не принесла тебя ко мне, а передала царице Васумати. Однако и этот поступок можно объяснить иначе, можно оправдать его: ведь испивать слухом своим амброзию твоего младенческого лепета я, при незначительных своих заслугах, была недостойна; у меня не было таких прав на это счастье, как у царицы Васумати. Приди, обними меня!» При этих словах она несколько раз поцеловала меня в голову, посадила к себе на колени, бранила Таравали, обнимала, орошала меня своими слезами, все ее красивое тело дрожало от волнения, и она на некоторое время стала совсем не своя.

Но и отец мой волновался не менее: после того как он получил спасение от такой страшной опасности таким удивительным путем, ему казалось, что он из преисподней попал прямо на небо. Пурнабадр подробно рассказал ему, как все произошло, и он считал себя счастливее бога Индры. Кое-что рассказал и я о себе, а затем обратился ко все еще удивлявшимся и обрадованным родителям моим с такими словами: «Скажите мне вот что: какой будет наш дальнейший план действий?»

Отец на это отвечал: «Дорогой мой! Этот мой дом окружен очень толстой стеной, и в нем имеется неистощимый запас оружия. Это верное убежище, которое не может быть взято сналету. В стране имеется очень много местных властителей, которым я в свое время оказывал услуги. Большая часть населения также не одобряла несправедливости, которой я подвергся. В таком же настроении находятся многие тысячи воинов, их друзья, дети и жены. Поэтому лучше будет пробыть здесь несколько дней и в это время возбуждать недовольство как среди приближенных царя, так и среди прочего населения. Недовольные станут на нашу сторону, мы их воодушевим, подымем против него и тех, кто, естественно, по политическим обстоятельствам, не может быть нам другом, а также и наследственных его врагов и в конце концов покончим с ним; как бы это ни было трудно».

«Правильно! — сказал я. — Пусть так и будет». Я вполне одобрил план отца.