Приключения дрянной девчонки

Такое потрясающее событие требовало бурной деятельности. Чтобы найти выход своей энергии, я первым делом разбудила телефонными звонками всех своих подруг, крича в трубку: "Вы тут спите, а в стране переворот". Сначала меня посылали к черту и бросали трубку, потом сами перезванивали в истерике.

Позвонила плачущая Катя: "Дашенька, приезжай, пожалуйста. У меня прямо под окном идут танки". Я взяла такси и отправилась на Ленинский проспект.

В доме у Катюши гремела чудная радостная музыка. "Что это?" – удивленно спросила я. "Танки", – ответила Катя. "Да я не про это. Что за музыка?" – "Ты разве не узнаешь? – удивилась Катя. – Моцарт. "Волшебная флейта". Под прозрачные переливы сказочных аккордов мы наблюдали через окно, как танки месят асфальт Ленинского проспекта. Когда пепельница заполнилась окурками, Катя предложила обмыть страшное событие. По ее мнению, это был вполне подходящий повод.

Мы вышли из дома и взяли такси, чтобы добраться до своего любимого бара. Но наше такси не могло соперничать с танками. Бедные милиционеры, обливаясь потом и срывая глотки, пытались контролировать затор. Я медленно накалялась ненавистью и, потеряв запас приличных слов, громко материлась. "Ну и денек сегодня, – сказал водитель. – Попробуйте лучше, девчонки, на метро добраться".

Мы вышли из машины. "Ты знаешь, Катя, я не пойду в бар. " Сказала я Я поеду в редакцию". Мы расстались на три долгих дня путча.

Улица Правды, где находятся редакции крупнейших газет, была запружена бронетранспортерами. В редакции "Комсомольской правды" народ развлекался тем, что подсчитывал, глядя в окна, единицы боевой техники. Самые упрямые пытались готовить номер газеты, хотя всем было ясно, что его не позволят выпустить. В пять часов вечера состоялось печальное собрание, на котором было объявлено о запрещении выхода "Комсомольской правды". Такое событие требовало водки, и я поехала в контору к своему "покерному" другу Гоше.

В одиннадцать часов вечера я напилась до такого состояния, когда в полную силу проявляется мой дар убеждения. Заливаясь слезами, я держала пылкую речь, как будто стояла на трибуне: "Гоша, кто, если не мы?! Сегодня закрыли мою газету, завтра у тебя отберут твои деньги. Мы должны сражаться за наши кровные интересы.

Вдруг сегодня возьмут штурмом Белый дом? А мы здесь будем сидеть как суслики, так?" Гоша вяло отбивался: "У меня ребенок, я не могу рисковать собой". – "А что ты скажешь своему ребенку, когда он вырастет в стране, в которой власть будет в руках ублюдков?" – парировала я. Гоша, затуманенный алкоголем, перестал сопротивляться: "Ладно, твоя взяла. Поехали". Мы захватили с собой еще одного нашего молчаливого собутыльника и несколько блоков сигарет "Ява" в подарок солдатам, стоящим у Белого дома.

Таксисты в эту ночь брали вдвое против обычной цены. Нас высадили на Краснопресненской набережной, забаррикадированной строительными блоками, металлическими прутьями и сетками. Со всех сторон к этой сюрреалистической композиции двигались люди, в ярком свете фонарей все это походило на народное гуляние. Прыгая, как кузнечики, по бревнам и решеткам, мы перебрались через баррикаду и тут поняли, откуда идет грозный ровный гул. Это двигалась боевая техника Рязанского полка, перешедшего на сторону Ельцина.

Гоша, мой славный, ленивый, обрюзгший Гоша, который пальцем не шевельнет ради ближнего, полез на бронетранспортер, вручил солдатам сигареты и завел душеспасительную беседу на тему "Народ и армия едины". "Ребята, – говорил он вдохновенно, – вы не можете стрелять в народ. Вы Ведь наши, вы за Ельцина, правда?" Глядя в простодушные умные лица солдат, можно было с уверенностью сказать одно: они не понимают причины окружающего их народного ликования. Их разбудили утром по тревоге и отправили в путь на Москву. "Да вы поймите, мы просто приказ выполняем, – объясняли они. – Нам велели приехать к Белому дому, вот мы и здесь.

А кто против кого и что здесь вообще происходит, мы понятия не имеем". Народ, воспользовавшись близостью армии, в доступных выражениях объяснял суть положения.! Это было всеобщее братание. "Ребята, как вас кормят? -кричал Гоша.

– Может быть, вам принести чего-нибудь?" "Нет, спасибо, – отвечали ему. – Нам столько продуктов уже принесли, что и за месяц не съесть".

Перед Белым домом шел митинг, принявший затяжной характер. Люди приходили и уходили, менялись ораторы, речи сыпались через микрофон с упорством дождя, моросившего в дни путча. Из толпы выделились лидеры, которые занялись организацией добровольных отрядов для защиты здания российского парламента.